Так и жила, за самовозведенной стеной: одной из первых женщин получила в Париже водительские права – гоняла как угорелая сначала на автомобиле, а в возрасте восьмидесяти лет пересела на «Веспу»; одевалась у самых экстравагантных кутюрье; любила, кого хотела, задаривала их, как хотела. Собственные средства позволяли браться только за те заказы, которые ей были интересны. Для нас это плохо – за всю свою жизнь она сделала очень мало. Зато для нее было отлично – каждая ее вещь есть в совершенстве оформленное художественное высказывание. Каждое название – глава в истории дизайна: опередивший аналогичную мебель Корбюзье лет на десять стул Bibendum; лаковые ширмы Le Destin; ироничное до предела кожаное кресло Dragons; меняющий высоту, с одной ногой сбоку, стеклянный стол E 1027… Вы можете не знать имени Эйлин Грей, но вещи эти разобраны на цитаты, если не сказать больше – растиражированы кем ни попадя с полным забвением автора.
Выставка в Петербурге – лишь напоминание об этом художнике. Несколько предметов мебели способны дать импульс к тому, чтобы «вернуть» забытое имя. Но, увы, этого мало. Даже никакие феерические продажи вещей Грей (а ее стул из коллекции Ива Сен-Лорана и Пьера Берже был продан в 2009 году за невероятную для предмета декоративно-прикладного искусства XX века сумму 21,9 миллиона евро) не дали пока импульса к тому, чтобы вернуть ее имя в историю архитектуры. Две виллы на Лазурном берегу, которые построила для себя Эйлин Грей, сегодня охраняются, но полуразрушены. Ирония ситуации в том, что человек, которого сама Грей считала чуть ли не вандалом, расписавшим белоснежные стены ее дома E 1027, Ле Корбюзье, не только высоко ценил ее как архитектора, но и купил эту самую виллу, тем самым, может быть, продлив ее существование. Однако и до сих пор те открытия Грей, которыми так неприкрыто восхищался Корбюзье и которые, как считают некоторые историки архитектуры, повлияли на его собственное творчество, не зафиксированы в культурной памяти европейского модернизма. А пока этого не произошло, уместны те самые постоянные выставки с подзаголовками «Возвращение» или «Воссоздание», которые гуляют по свету последние десятилетия. Это имя, как и его носительница когда-то, не хочет становиться частью пусть и самой что ни на есть престижной, но тусовки. В этом Эйлин Грей настойчива – как мало кто в истории искусства, важной частью которой она, безусловно, является.