В профессиональном отношении В. В. фон Циммерман был выше М. Никольского. Это хорошо видно по их депешам и информационно-справочным материалам. «Я обратил внимание на то, — сообщал в МИД посол в Константинополе (июль 1905 г.), — что г-н Никольский совсем не подготовлен для службы на Востоке. Он никогда не занимался восточными языками, без знания которых невозможно ознакомиться с Востоком и его многочисленными особенностями».

В январе 1906 г. М. Никольский был отозван в Константинополь (состоял впоследствии в штате политического агентства в Бухаре). Просьбу об отзыве из Джидды — «из-за невозможности служить с Циммерманом» — направил в Департамент личного состава и хозяйственных дел МИД в сентябре 1905 г. (125). «Возможно, — говорится в рапорте М. Никольского (15.01.1906), представленного им послу по прибытии в Константинополь, — г-н Циммерман подвергнет мою деятельность в Джидде строгой критике. Укажет на мои натянутые отношения с местными властями и мое своеволие. Отрицать того, что отношения с властями у меня были натянутыми, не буду. Встает вопрос: „Трудно ли будет г-ну Циммерману восстановить с ними добрые отношения?“… Думаю, что ничуть! Стоит только снова тянуть дела, не требуя по ним от них ответа лет по 7, и быть уступчивым». Г-н Циммерман скажет, что «Никольский своевольничал. Да, это так, ибо по турецким меркам всякое законное и решительное действие консульства, не совпадающее с взглядами местных властей, есть своеволие». Представляется, однако, заключает М. Никольский, что «недовольство забывается, а вот поставленная цель решительными и продуманными действиями — достигается. Бессилие же остается в памяти», и рикошетом отражается на паломниках, в форме «бесстыдного их обирания» (126).

Судя по документам, хранящимся в АВПРИ, престиж Отечества в Аравии, М. Э. Никольский, чтобы о нем не говорили, отстаивал жестко и решительно. Подтверждением тому — случай, произошедший 6 декабря 1905 г., в день празднования тезоименитства государя императора. В этот день в консульстве Российской империи в Джидде состоялся прием. «Присутствовали все представители консульского корпуса, … немногие турецкие чиновники и до 40 человек русскоподданных и бухарцев»; 20 человек из них были лицами, постоянно проживавшими в Джидде, а другие 20 человек — паломниками.

Управляющий нашим консульством в Джидде М. Никольский, информировал МИД русский посол в Константинополе И. А. Зиновьев, «довел до моего сведения, что в День Тезоименитства Его Величества Государя Императора не были подняты флаги, как должно по протоколу, над местной крепостью и казармой. И ввиду этого он отказался принять каймакама [губернатора] Джидды, явившегося к нему в тот день для поздравления». Узнав о случившемся из донесения каймакама, великий визирь по достоинству оценил такой демарш управляющего консульством М. Э. Никольского, и «предписал каймакаму извиниться перед консульством» (127).