Итак, патриоты оставались совсем одни, без большого согласия. Они ходили одни к другим, носились со своими лозунгами по улицам и кварталам и извещали друг друга о том, что такая-то секция собирается подать петицию или попытаться поднять мятеж. В начале революции, когда партия только начинает свою деятельность, имеет своих вождей, когда успех и новизна увлекают за нею массы, когда она озадачивает своих противников отважными нападениями, тогда она еще может заменить согласие и порядок увлечением. Когда же партия приведена в оборонительное положение, лишена импульса, вполне известна своим противникам, она более всего нуждается в дисциплине. Но дисциплина, всегда трудно достигаемая, становится невозможной, когда исчезают влиятельные вожди. Именно таково было положение партии патриотов в конце марта; это уже не было собрание 14 июля, 5 и 6 октября, 10 августа или 31 мая, это было собрание нескольких закаленных в продолжительной борьбе людей, скомпрометированных, исполненных энергии и упорства, но скорее способных отчаянно сражаться, нежели победить.

Согласно старинному обычаю предпосылать всякому движению петицию, повелительную, но умеренного тона, секции Монтрейль и Кенз-Вен, помещающиеся в предместье Сент-Антуан, составили еще одну такую. Решено было подать петицию 21 марта (1 жерминаля): в тот самый день, когда комитеты собирались предложить чрезвычайный закон полиции, придуманный Сийесом. Кроме депутации, долженствовавшей подать петицию, в окрестности Тюильри заблаговременно устремилась толпа патриотов, там они составляли группы, кричавшие: «Да здравствует Конвент! Да здравствуют якобинцы! Долой аристократов!» Молодые люди с подвязанными волосами и черными воротниками тоже толпами высыпали из Пале-Рояля, разбиваясь на группы и крича, в свою очередь: «Да здравствует Конвент! Долой террор!»

Просители были допущены в залу заседаний; петиция была составлена в крайне умеренных выражениях. Просители напомнили о страданиях народа, но без горечи; опровергли обвинения, направленные против патриотов, не нападая на своих противников. Они только заметили, что эти обвинения доказывают забвение прежних заслуг патриотов и исключительного положения, в котором они находились; они признали, впрочем, что имелись излишества, но присовокупили, что партия, какая бы она ни была, всё же состоит из людей, а не из богов.

«Секции Монтрейль и Кенз-Вен, – сказали они, – поэтому не просят у вас общих мер, подобных ссылке или кровопролитию, против той или другой партии, что подобные меры смешивают простое заблуждение с преступлением; они видят во всех французах только братьев различного склада ума, но членов одной семьи.