Пристальное внимание российской дипломатии к Маскату объяснялось еще и тем, что «с открытием русской торговой навигации в Персидский залив» Маскат становился «неизбежным этапным пунктом» для русских торговых судов и предпринимателей. В этом порту, как говорилось в документах МИД Российской империи, они крайне нуждались в «помощи и содействии отечественной власти», но получить ее «за отсутствием в Маскате штатного консульства» на могли.

Маскат представлял интерес и для кораблей Военно-морского флота Российской империи – как место для пополнения запасов угля по пути следования на Дальний Восток и в Персидский залив. «Командиры наших военных судов, – писал министр иностранных дел России граф Владимир Николаевич Ламздорф в депеше Ивану Алексеевичу Зиновьеву, послу в Константинополе (21.01.1904), – неоднократно указывали на Маскат, как на пункт во всех отношениях наиболее удобный», по сравнению с другими портами района Персидского залива, «для устройства там угольного склада». Потребность в нем испытывали все направлявшиеся в Персидский залив русские суда, как военные, так и торговые.

Аналогичные соображения содержатся и в ответе начальника Главного управления торгового мореплавания и портов России (12.02.1904) на запрос МИД относительно учреждения консульского поста в Маскате. «Вверенное мне Управление, – информировал он, – обратило на Маскат внимание еще при совершении пароходами РОПиТ пробных рейсов в порты Персидского залива. … Предлагало устроить в Маскате склад русского угля, могущий служить как для надобностей пароходов РОПиТ, совершающих срочные рейсы в порты Персидского залива, так равно и … для кораблей русского военного флота. … Полагаю, что осуществление предложения об учреждении русского консульства в Маскате явилось бы весьма важной мерой в ряду совокупности мероприятий по Персидскому заливу, подготавливаемых … к осуществлению в ближайшем будущем»[461].