Ни за что не разберешь, где кончается личный Ленин и начинается его семья — партия, так же как невозможно определить резкие грани там, где кончается партия и начинается пролетариат. Ленин — это сложнейший тончайший аппарат, служащий пролетариату для его исторической мысли. Потому-то так скромен, защитно одноцветен его облик, потому-то так прирос он к рабочему классу, потому и физически больно пролетариату, когда Ленин болен. И потому в Ленине, первом из будущих, мы не можем и не должны искать мелких личных признаков, жестов и фраз, — обязаны видеть его черты в чертах нашей… революционной эпохи[353].
Ни за что не разберешь, где кончается личный Ленин и начинается его семья — партия, так же как невозможно определить резкие грани там, где кончается партия и начинается пролетариат.
Ленин — это сложнейший тончайший аппарат, служащий пролетариату для его исторической мысли. Потому-то так скромен, защитно одноцветен его облик, потому-то так прирос он к рабочему классу, потому и физически больно пролетариату, когда Ленин болен.
И потому в Ленине, первом из будущих, мы не можем и не должны искать мелких личных признаков, жестов и фраз, — обязаны видеть его черты в чертах нашей… революционной эпохи[353].
С другой стороны, оставаясь двойником рабочего класса, Ленин все чаще выступает и в облике внеположной ему авторитарной силы, управляющей пролетариатом. В юбилейном («Правда», 20 апреля 1920 года) стихотворении И. Филипченко «Великому брату» тема безличного тождества характерно осложняется некоторой уже обособленностью вождя, возвышающегося над равновеликим ему скопищем тружеников, вызвавших его к жизни:
Ср. в стихах другого пролетарского поэта (подпись — Рабочий Ан), живописующего инфернально-вулканический напор революции (1922):
Главная заслуга Ильича состоит в том, что «он помог нам» — коллективным богам новой жизни; но его облик носит вместе с тем и налет особой, метафизической неотмирности, сообщающей ему иной — отцовский статус.
Двойное естество
Двойное естество
Все явственнее, преимущественно после помпезного ленинского пятидесятилетия, ощущается в панегирической макулатуре это напряжение между двумя контрастными сторонами ленинского образа — сыновней и авторитарно-демиургической, т. е. отцовской. Значительно позднее биполярность ленинской фигуры — уже с явным сдвигом в сторону отцовского начала — запечатлел Маяковский: «Ветер всей земле / бессонницею выл, / и никак / восставшей / не додумать до конца, / что вот гроб / в морозной / комнатеночке Москвы / революции /