И какой кворум! Какой пленум в надежде поживиться чужим добром!

* * *

В один из ближайших дней по приезде в Охрид руководители нашей экскурсии назначили поездку в монастырь св. Наума на албанской границе. В поездке приняла участие почти вся охридская русская колония. К восьми часам утра на так называемую пристань, где гордо покачивается на ровной воде моторная баржа, стали стекаться экскурсанты и охридские русские семьи. Пришла одной из первых русская женщина-врач, деловито неся в руках огромную кастрюлю с винегретом; явилась с родителями институтка Ася, уже покорившая сердце одного из экскурсантов. Привела одна дама и двух малолетних славных девочек, которые должны были радоваться тому, что их взяли, но которые почему-то испугались и начали горько плакать, увидев нашего председателя.

Среди всей этой оживленной толпы русских, я чувствую себя отвратительно. Четыре дня не брился, на подбородке выросло что-то вроде шиповника; приличного костюма из Белграда не захватил, одна пижама только; и вдобавок – на голове дурацкая черная албанская шапочка. Обидно. Хорошо еще, если публика читала мои статьи в газете и знает, что я – умный. Ну, а кто не читал? Как держаться с такими?

Я стою на пристани в стороне от всех, предаваясь горькому чувству. И, вдруг, со страхом вижу, что ко мне приближается одна из незнакомых охридских дам.

– Простите… Вы мсье… Она называет фамилию.

– Д… да.

– Как я рада! Букетова… Ах, если бы вы знали, какое удовольствие доставляют мне ваши фельетоны! Не поверите!

– Хм… Хо! Отчего же…

Я чуть-чуть веселею, подбадриваюсь: тщеславен! Чтобы рубашка падала под поясом элегантнее, стараюсь втянуть в себя живот. И продвигаю по лицу интересную загадочную улыбку: Толстой, ведь, тоже черт знает, как одевался. А восхищались.

– Так приятно, знаете, хоть немного поговорить со знаменитостью, – вздыхает Букетова, с грустью окидывая взглядом небо, озеро и кончик своего носа, чтобы определить, нужно ли пудриться. – А живя здесь, вы понимаете, так трудно дождаться приезда замечательных личностей!

– Да, пожалуй… – скромно соглашаюсь я. – Охрид, ведь, в стороне. Ну, и нам не приходится, того… Ездить.

– Как вы удивительно это сказали: в стороне. Действительно – в стороне! А я, вы знаете, представляла вас совсем другим! Совершенно другим!

Я бледнею. Втягиваю себя еще более внутрь. Грациозно наклоняю корпус вперед.

– Каким же? Разрешите узнать?

– Я думала вы высокий. Худой. Тонкое узкое лицо, обрамленное волнистыми седыми волосами, пенсне, римский нос и маленькая бородка. Буланже235. И затем вы совсем молодой! Я думала вам лет на тридцать больше! По крайней мере!