– Три, – вздрагивая, продолжал он. – Пять… Восемь. Еще два!

Мы должны спать вчетвером в комнате: барон, профессор, Николай Захарович и я. До сих пор почему-то не вспоминали о постелях – сначала мылись, скреблись, затем внизу, в гостинице, ужинали. Но теперь так хочется лечь! И, полураздетые, белые, стоим у кроватей в четырех углах, все со свечами.

– У вас как, барон? – спрашиваю, не решаясь поднять одеяло.

– Есть. Достаточно.

– Опять спать не будем!

Я в отчаянии. Проклятая слабохарактерность не позволяешь решиться на обнажение постели. Но, с другой стороны, какая польза оттягивать? Боже, благослови! Сосчитаю до трех, дерну…

– Николай! – испуганно восклицает профессор. – Ты посмотри, какой экземпляр!

– А ну?

– В жизни не видел. Двойной. В виде запонки… Погоди, где пенсне?

– Это?

– Ой, не трогай! Ради Бога… Противно!

– Так это запонка и есть, Володя.

– Запонка? Не может быть!

Профессор удивленно ощупывает воротник рубахи, наклоняется.

– В самом деле… Моя. Но зато вот тут, кажется, движется… Движется, Николай?

– Движется.

– Спокойной ночи, господа, решительно произносит барон, окончательно разоблачаясь и бесстрашно растягиваясь на простыне, – не забудьте потушить лампу на стене… Накоптит.

Лампу! Он думает тушить лампу!

– Неужели не боитесь? – с жутким любопытством останавливаюсь я возле барона. – Ведь, все равно не заснете.

– Засну.