Именно в этом контексте следует оценить и готовность СССР нормализовать контакты с Италией, на чем так сильно настаивали Гитлер и Риббентроп. В отличие от японского направления в Москве не строили больших иллюзий по поводу отношений с Италией, в целом ее действия определялись нежеланием игнорировать пожелания Германии и избегать противоречий с Италией в связи с балканскими делами.

4. Хотя с явным опозданием и оговорками, Москва решила продемонстрировать публично сохранение связей с Великобританией и даже с Францией. Буквально за несколько дней до ее оккупации Молотов принял французского посла, агреман которому был дан за несколько дней.

Но еще более явная демонстрация была проявлена в отношении Великобритании. Советское руководство дало согласие на назначение британским послом в СССР известного английского общественного деятеля Стаффорда Криппса, которому был оказан прием не только Молотовым, но и Сталиным 1 июля 1940 г. Однако, следуя общей политической линии, Москва дальше этого шага не пошла.

5. Главное же на этом этапе состояло в том, что завершилось присоединение Прибалтики с согласия Германии (в соответствии с договором) и с учетом того, что ни Англия, ни тем более разгромленная Франция не могли этому воспрепятствовать.

В целом в мае — июне 1940 г. советские лидеры ограничились выше перечисленными действиями. Они были вызваны событиями последних предвоенных месяцев, а также быстрым и неожиданным поражением Франции. Что касается перспектив, в Москве, видимо, ожидали дальнейшего развития событий.

Постепенный поворот к войне

Советско-германские отношения в период с мая до ноября 1940 г. сохраняли в целом свою прежнюю динамику. Обе стороны продолжали взаимные уверения в дружеских чувствах (хотя и в более умеренных тонах) и в желании развивать сотрудничество, концентрируя внимание на экономических и торговых вопросах, усиливая дискуссии, прежде всего вокруг ситуации на Балканах.

В то же время по отдельным признакам было очевидно, что СССР и особенно Германия готовились к рассмотрению более общих проблем, вытекающих из тех перемен, которые произошли в Европе после поражения Франции и явного ослабления Великобритании. Главная интрига состояла в определении того, какое место Гитлер и его окружение отводили в новой обстановке своим отношениям с Советским Союзом, считали ли они, что договоренности с Москвой должны продолжаться в том же духе или же трансформироваться и развиваться в ином направлении.

Трудные дискуссии проходили и в Кремле. Непосредственно летом 1940 г. Сталин, видимо, принял решение исчерпать полностью августовские договоренности с Германией 1939 г., опасаясь, что задержка с их реализацией приведет к трудностям, поскольку Германия может снизить свой интерес к позиции Москвы ввиду своих впечатляющих побед над англо-французской коалицией.