Местные власти с энтузиазмом восприняли перспективу применения мер «социальной защиты» в отношении рецидивистов. К этой категории стремились причислить как можно больше «нежелательных» лиц, освобождаемых из мест заключения. Для составления их списков создавались специальные комиссии. Так, 20 января 1923 г.

Иркутское губсовещание по борьбе с преступностью решило образовать «тройку» в составе губернских представителей суда, уголовного розыска и управления мест заключения. В ее функции входили сбор сведений о количестве судимостей у освобождаемых из тюрем граждан и составление списков лиц, подлежащих административной высылке. Иркутскому губисполкому предлагалось утвердить это положение в срочном порядке ввиду «чрезвычайно массового развития в губернии преступности». Уголовный розыск должен был в кратчайший срок выявить рецидивистов, означенных в постановлении ВЦИК от 16 октября 1922 г., для постановки вопроса об их высылке[717]. В Енисейской губернии губсовещание поручило местному начальнику уголовного розыска совместно с представителем прокуратуры обследовать контингент Красноярской зоны заключения с целью выявления «наиболее социально опасных» рецидивистов, которые подлежали после освобождения высылке из Красноярска и за пределы губернии[718].

Несмотря на то, что ссылка и высылка рецидивистов были признаны прерогативой милиции, местные власти при поимке «соцвредов» стремились опереться на агентурно-оперативную поддержку аппарата ГПУ. Особенно это было характерно для Сибири. Так, 7 октября 1922 г. Енисейское губсовещание по борьбе с преступностью отметило несостоятельность аппарата и средств уголовного розыска в деле борьбы с уголовной преступностью и признало необходимым привлекать возможности ГПУ «как имеющего в своем распоряжении широкую агентурную сеть и вооруженную силу»[719]. По информации Томской губпрокуратуры, в 1922 г. в Томской губ. по причине «чрезвычайной слабости аппарата губернского революционного трибунала» ГПУ являлось следственным органом и органом дознания[720].

Органы ГПУ принимали непосредственное участие в составлении списков «соцвредов», подлежащих административной ссылке и высылке. В феврале 1923 г. в Иркутске в соответствии с телеграммой губотдела ГПУ была создана комиссия в составе начальника отдела ГПУ, заведующего отделом управления ГИК, губпрокурора и помощника литеро-транспортного отделения ГПУ. 15 марта она постановила изъять «опасный для транспорта элемент, проживающий в полосе отчуждения и уличенный два или более раз в самогоноварении». На следующий день в список изымаемых лиц были включены рецидивисты, а также граждане, имеющие неоднократные приводы и «связь с уголовным миром». В качестве основания для применения этих мер указывалась секретная инструкция ГПУ, несмотря на то, что декрет ВЦИК от 16 октября 1922 г. давал право высылки исключительно рецидивистов по ограниченному перечню преступлений. Комиссия поручила начальнику отдела управления во избежание нового наплыва «опасного элемента для транспорта» постоянно сообщать о подлежащих освобождению лицах, отбывших наказание по ряду преступлений, губпрокурору, который определял степень социальной опасности и ставил в известность ЛТО ГПУ для принятия необходимых мер[721]. Непосредственно до вынесения обвинительного заключения Комиссии обвиняемые лица подлежали аресту и заключению в изолятор или исправительно-трудовой дом.