Разделение полномочий на несудебную ссылку и высылку между органами милиции и ГПУ было окончательно подтверждено инструкцией ГПУ от 31 мая 1923 г. «О порядке высылки и рассмотрения дел о лицах, подлежащих высылке». Согласно этому документу, дела «контрреволюционеров» подлежали возбуждению в губернских отделах ГПУ, туда же возвращались на исполнение приговоры Комиссии[722]. Если для признания рецидивиста «социально опасным элементом» было достаточно формального признака неоднократной судимости по установленному перечню преступлений, то в отношении «контрреволюционеров» проводилась агентурная разработка с последующими следственными мероприятиями. В отделах ГПУ рассматривались материалы, которые содержали мало доказательств для их рассмотрения в судебном порядке. Для вынесения обвинительного заключения уполномоченному секретного отделения губотдела ГПУ было достаточно признать пребывание обвиняемого в каком-либо районе «социально опасным». При этом обвиняемому инкриминировалась конкретная статья УК. Заключение губотдела ГПУ до поступления в Комиссию проходило через промежуточную инстанцию. В Сибири таким органом являлось региональное Полномочное представительство (ПП) ГПУ. Сюда стекались материалы из отделов ГПУ Алтайской, Енисейской, Иркутской, Новониколаевской, Омской, Томской губерний и Ойротской автономной обл. Уполномоченный СО ПП ГПУ определял, доказано «преступление» следственными действиями или не доказано. В первом случае материалы направлялись на рассмотрение московской Комиссии. Постановление утверждалось полномочным представителем ГПУ. С июля 1923 г. к решениям представителей ГПУ стали прилагаться заключения прокуроров соответствующего уровня.

Согласно декрету ВЦИК от 16 октября 1922 г. деятельность органов ГПУ в области ссылок и высылок получила конкретную направленность – против представителей «антисоветских» партий. На протяжении первой половины 1920-х гг. власти предпринимали меры по ликвидации организационных структур небольшевистских партий в стране и изоляции их деятелей. Репрессивные мероприятия ГПУ – ОГПУ корректировались и направлялись политическими директивами Центра. Так, 11 августа 1922 г., на следующий день после опубликования декрета «Об административной высылке», губисполкомы получили директиву, требовавшую немедленно арестовать всех «активных» эсеров. В случае отсутствия достаточного количества доказательств их «активности» предлагалось выносить приговор к ссылке, предварительно заручившись санкцией следственного отдела ГПУ[723]. В дополнение к этому 26 августа последовала директива начальника оперативного управления ГПУ Ягоды, которая предписывала в целях «недопущения эсеров на транспорт» в трехдневный срок изъять их из учреждений железнодорожных и водных путей. Изымаемые лица делились на три категории: 1) активные, 2) малоактивные, 3) подозрительные. Граждане, причисленные ко второй категории, подлежали отправке в ссылку с санкции органов ГПУ. Операции по изъятию эсеров должны были проводиться систематически через каждые две-три недели вплоть до конца 1922 г.[724]