14 сентября 1927 г. Сибкрайисполком в ответ на запрос руководства НКВД признал целесообразным в срочном порядке задержать граждан с тремя и более судимостями по обвинению в хулиганстве, чтобы направить дела в Особое совещание. Тюрьмы предлагалось разгрузить путем административной высылки рецидивистов[751]. Краевое совещание по борьбе с бандитизмом указывало судебным органам на желательность в целях противодействия возвращению «преступников-рецидивистов» к преступной деятельности широкого использования права высылки и поселения в определенных местностях[752]. В ноябре 1927 г. Барнаульское окружное совещание по борьбе с преступностью постановило в соответствии с последними указаниями НКЮ и НКВД применять к «наиболее тяжким» преступникам и рецидивистам ссылку в виде дополнительной меры социальной защиты[753].

С наступлением тяжелого хлебозаготовительного кризиса 1927–1928 гг. новый импульс получила практика ссылок и высылок через особые комиссии. 10 января 1928 г. по инициативе Сибкрайкома ВКП(б) было принято решение о создании сибирской чрезвычайной хлебной «тройки» в составе представителей партийного руководства Р.И. Эйхе, С.И. Сырцова и А.М. Злобина. Она обладала правом вынесения приговоров по делам о хлебозаготовках. Циркуляр краевой прокуратуры и ПП ОГПУ по Сибири от 13 января обязывал следственные органы и суды во исполнение указаний Сталина применять в отношении «укрывателей хлеба» в качестве «исключительной меры» ст. 107 УК (злостное повышение цен) и передавать дела в органы ОГПУ[754]. Операция охватила частников – скупщиков хлеба, «кулаков» – крупных держателей хлеба и «распространителей провокационных слухов» (привлекались по ст. 58 УК). «Тройка» и Особое совещание имели полномочия на их ссылку, высылку и заключение в концлагерь. При крайкоме ВКП(б) действовала комиссия в составе председателя краевой контрольной комиссии ВКП(б), полномочного представителя ОГПУ, и. о. краевого прокурора, и. о. председателя крайсуда Сибирского военного округа. Она занималась внеочередным рассмотрением и направлением в суды и Особое совещание дел по хлебозаготовкам.

В 1929 г. карательные органы вновь стали уделять особое внимание «антиобщественным элементам». Исполняя директиву краевой прокуратуры, ПП ОГПУ и Сибирского краевого административного отдела (СКАО) от 9 апреля 1929 г., местные органы милиции занялись составлением списков рецидивистов, намеченных к ссылке и высылке. 15 мая и. о. краевого прокурора Лисин в письме начальнику СКАО обращал внимание адресата на ряд «искривлений», допущенных на местах в ходе операции. Например, не учитывался возраст и социально-имущественное положение крестьян, к высылке представлялись лица, работающие на производстве и не замеченные в преступной деятельности в последние годы, а также судимые при старом режиме и имеющие приводы по незначительным правонарушениям. Лисин подчеркивал, что, т. к. никакой специальной кампании по высылке рецидивистов не проводится, то к подбору кандидатур на высылку «нужно отнестись с особым вниманием». «Правильный» подход в его понимании заключался в соблюдении «строгой классовой линии… дабы не мешать в кучу действительных профессионалов-рецидивистов и случайный элемент из среды трудящихся… к которым надо применять другие меры социальной защиты медико-педагогического и материального характера»[755].