Следует заметить, что реорганизацию системы спецпоселений в 1933 г. сопровождала и терминологическая замена: спецпоселения стали именоваться труд-поселениями, спецпереселенцы – труд-поселенцами, а «кулацкая ссылка» – «труд-ссылкой». Однако эта замена носила не сущностный, а формальный характер, и в официальной документации даже второй половины 1930-х гг. термин «спецпереселенец» встречался достаточно часто. Его спецорганы использовали и после войны, дополняя необходимыми характеристиками – «спецпереселенцы-кулаки», «спецпереселенцы-немцы» и т. д. В данном исследовании при характеристике крестьянской ссылки 1930-х гг. нами используется термин «спецпереселенцы», хотя в цитируемых документах начиная с 1933 г. говорится о трудпоселках и трудпоселенцах, что сути явления не меняет.

Особенностью сталинской репрессивной политики в начале 1930-х гг. была экстраординарность действий государственных органов всех уровней, ответственных и вовлеченных в ее реализацию. Привычным становился механизм оформления де-юре уже свершавшихся событий. Реальным субъектом власти выступали партийные органы высшего ранга (ЦК ВКП(б) и его Политбюро). Ими выносились решения, имевшие характер директив для исполнения советскими законодательными и исполнительными органами всех уровней. Сложилась практика, при которой принимавшиеся партийной «инстанцией» (так иногда в служебной номенклатурной переписке именовалось Политбюро) постановления затем утверждались в т. н. советском порядке, иными словами, они становились официальными законодательными и распорядительными актами государственной власти без какого-либо упоминания о реальном источнике своего возникновения.

Обоснования антикрестьянских репрессий в форме экспроприации имущества и высылки крестьянских семей на поселение вырабатывались по подобной технологии. Директивное решение «кулацкой» проблемы в концентрированном виде было выражено в постановлении Политбюро от 30 января 1930 г., которому, в свою очередь, предшествовала интенсивная подготовительная работа нескольких комиссий ЦК в январе 1930 г., параллельно прорабатывался механизм проведения самой карательной операции, возложенной на ОГПУ. Обе структуры работали в тесной связи друг с другом: комиссии ЦК, намечавшие общие принципы решения «кулацкого» вопроса (деление репрессируемых на различные категории, определение «контрольных цифр» по высылке из отдельных регионов и т. д.), опирались в основном на информацию и предложения руководства ОГПУ.

Правомерен вопрос о том, в какой мере массовые репрессии в деревне имели соответствующее легальное законодательное сопровождение: либо действовавшее законодательство, касавшееся экономических и социальных отношений в деревне, а также уголовных пли административных наказаний, подвергалось радикальной переработке в русле политики «ликвидации кулачества как класса», либо анти-крестьянские репрессии проводились при минимуме официальных законодательных постановлений и реально опирались на распоряжения и указания партийных и карательных органов, внезаконодательных по своему статусу.