Конечно, Довлатов не ощущал тогда себя «большим писателем». Он еще не был готов начать работу по соединению «литературы» и «действительности», тому, что можно назвать особой довлатовской «клеветой на жизнь». Но ему нужны были «исходники», запас эскизов на будущее. Он понимал это интуитивно. Писательское существование – самая благодатная среда для черновых набросков. А что касается таллинской литературной среды, то просто и кратко он ее охарактеризовал в очередном письме отцу в 1973 году:
Русской литературы в Таллине нет, зато эстонцы печатаются почти без цензуры.
Русской литературы в Таллине нет, зато эстонцы печатаются почти без цензуры.
Но все эти «неудобства» простительны ради главного – первой книги. В итоге в 1974 году Довлатов подписывает договор с «Ээсти раамат». Ему выплачивается аванс – полторы тысячи рублей. Сумма достойная, но не перекрывающая общие долги Довлатова, составляющие 1800 рублей. Гонорар от «Интервью» – четыреста рублей – также был потрачен быстро и частично эффективно. На последние пятьдесят рублей после двух дней размашистого праздника Довлатов покупает пылесос матери Зибуновой.
Книга тем временем преодолевала все новые ступени редактуры. Состав менялся, возникали претензии к отдельным рассказам и даже словам. Из письма Довлатова Эре Коробовой от 29 сентября 1974 года:
В одном месте вычеркнули слово «киргиз». Это, видите ли, может быть воспринято как намек на национальные проблемы Эстонии. Просто киргиз, ей-богу.
В одном месте вычеркнули слово «киргиз». Это, видите ли, может быть воспринято как намек на национальные проблемы Эстонии. Просто киргиз, ей-богу.
Против Довлатова сыграл фактор, который изначально помогал ему. Малолюдность русского литературного мира в Эстонии помогла попасть его текстам в издательство, ускорить этапы прохождения рукописи на пути к книге. Главный редактор «Ээсти раамат» Аксель Тамм симпатизировал Довлатову, считал его ярким прозаиком. Но в тот момент сработала «теснота» Таллина, о которой писал Довлатов. На ударные темпы подготовки книги обратило внимание политическое руководство. Из «Невидимой книги»:
Наконец пришла из типографии верстка. Художник нарисовал макет обложки – условный городской пейзаж в серо-коричневых тонах. Мне позвонил Аксель Тамм. Я заметил, он чем-то встревожен. – В чем дело? – спрашиваю. – ЦК Эстонии затребовал верстку. В среду – обсуждение. Я нервничал, ждал, волновался.
Наконец пришла из типографии верстка. Художник нарисовал макет обложки – условный городской пейзаж в серо-коричневых тонах.