Мне позвонил Аксель Тамм. Я заметил, он чем-то встревожен.

– В чем дело? – спрашиваю.

– ЦК Эстонии затребовал верстку. В среду – обсуждение.

Я нервничал, ждал, волновался.

Книгу обсудили и разрешили печатать. Больше не было никаких препятствий, кроме того, что мы размыто называем судьбой. Довлатов всегда чувствовал ее присутствие. В 2008 году Евгений Рейн дает очередное тематическое интервью со смутно нам знакомым названием «Не хватает Довлатова», вышедшее в журнале New Times. Он касается в нем и темы «рока»:

В каждой ситуации есть вариативность. С ним же в каждой ситуации случалось все самое плохое. Почему? Так распоряжались высшие силы. Например, эта история с гранками…

В каждой ситуации есть вариативность. С ним же в каждой ситуации случалось все самое плохое. Почему? Так распоряжались высшие силы. Например, эта история с гранками…

Дальше автор демонстрирует приблизительность знания «этой истории»:

– Да у многих такое бывало. – Ничего подобного. Он специально приехал в Эстонию. Он провел книгу через советское издательство до «чистых листов»! Это же был не самиздат! И надо же, чтобы эта книга попала под обыск КГБ. Это же какая случайность по теории вероятности!

– Да у многих такое бывало.

– Ничего подобного. Он специально приехал в Эстонию.

Он провел книгу через советское издательство до «чистых листов»! Это же был не самиздат! И надо же, чтобы эта книга попала под обыск КГБ. Это же какая случайность по теории вероятности!

«Эта история» достаточно известна, поэтому изложу ее пунктирно. Довлатов знакомится с Владимиром Котельниковым – молодым человеком, близким к художественным и диссидентским кругам. Он взял у Довлатова цикл его армейских рассказов, составивших позже основу «Зоны». Котельников обещал показать рукопись своему дяде, который занимал высокий пост в комитете по кинематографии. В это время группа эстонских активистов обращается с петицией, в которой требовали прекратить русификацию республики. КГБ проводит профилактические мероприятия: обыски, вызовы на беседы. Прошел обыск и у Котельникова. Наряду с набором молодого диссидента с эстетическими наклонностями – Солженицыным, Гумилевым, Мандельштамом – была изъята рукопись Довлатова. Это произошло в декабре 1974 года. Буквально в эти дни становится известно о беременности Тамары Зибуновой.

Мгновенно поступает распоряжение о приостановке работы с «Пятью углами». Фактически ее изъяли на пути к типографии. Никто не мог объяснить причины запрета. Довлатов идет в местное КГБ, где ему говорят, что претензий к нему нет. Доброжелатели предлагали Довлатову покаяться. В частности, отец Елены Скульской предложил вариант широкого комплексного покаяния: