По мнению Аристотеля, при несоблюдении пропорций невозможны обмен и сами общественные отношения, а пропорции предполагают в товарах равенство. Предметы обмена должны измеряться чем-либо одним, и они измеряются нуждой, которая всё соединяет. Воздаяние равным становится фактом, если «земледелец относится к сапожнику так же, как работа сапожника к работе земледельца». Равенство дано лишь в фактических отношениях обмена, когда каждый получает следуемое ему.

Аристотель вновь повторял, что без воздаяния невозможно общество, и утверждал, что порукой будущего обмена являются деньги. Хотя ценность денег меняется, но ими должно оцениваться всё, и они должны быть более твёрдым мерилом оценки. Таким образом, по мнению Аристотеля, и делается возможным обмен, а с ним и общение людей. Деньги делают сравнимым всё, так как всё измеряется деньгами ¹⁷⁾.

В этих рассуждениях Аристотеля о справедливости распределения и обмена имеется много наивного. Он доказывал, что общественное богатство должно распределяться в соответствии с достоинством каждого гражданина греческого полиса, сообразно социальному статусу участников распределения и их значимости для государства, вклада в государственную казну. Тем самым Аристотель лишь выражал претензии рабовладельческой аристократии на социальные привилегии и преимущественные права на общественное богатство. Фразеология о справедливости лишь маскировала эти классовые претензии и прикрывала их философским туманом. В рассуждениях Аристотеля о геометрической пропорции распределения общественного богатства, в соответствии с рангом каждого человека и социальной значимостью последнего, были очень сильны иерархические тенденции. Аристотель санкционировал существование социальной иерархии рабовладельческого режима и объявлял справедливым распределение богатства сообразно с классовой структурой рабовладельческого общества. Выходило, что господа должны получать львиную долю материального богатства в силу своего социального достоинства, если даже последнему не соответствует активность участия господ в экономической жизни и если даже они вообще ведут чисто паразитический образ жизни. Наоборот, рабы с точки зрения этой концепции, могут сколько угодно надрываться, выполняя с утра до ночи тяжёлый труд, их доля в общественном богатстве должна оставаться мизерной. Эта доля определяется социальным статусом рабов, а он крайне низок. Тем самым Аристотель увековечивал рабство, прокламировал незыблемость социальных перегородок, разделяющих рабовладельческое общество на классы. Он опять выступал идеологом рабовладельцев, провозглашал справедливым их господство.