Итак, дерево обрушилось, и тут после возникших споров решение о судьбе древесины Эо Росса было предоставлено епископу Лейнстера Аэду Дуву и королю Лейнстера Крундмаэлу. Как мы уже упоминали, эта редакция жития св. Молаше была, видимо, пропагандистским произведением династии И Кеннселайг, поэтому роль епископа Аэда из династии И Дунлайнге совсем не рассматривается. Остановимся на решении короля Крундмаэла о судьбе дерева. Очевидна связь короля и священного дерева, и в этой ситуации король продолжает осуществлять свою власть даже над упавшим деревом при стечении настоятелей со всей Ирландии, которые, казалось бы, решили его судьбу. Известно, что именно тис Эо Росса, росший рядом с древней резиденцией королей восточной пятины (Din Ríg), был священным деревом Лейнстера (clu Gálion – один из кеннингов дерева в диннхенхас)[571], возможно, связанным с инаугурационными ритуалами королей Лейнстера. Он находился на территории туата И Дрона (Uí Dróna), племени, которое являлось ветвью династии И Кеннселайг, таким образом, даже своим происхождением король Лейнстера Крундмаэл был связан с деревом. Доказательство права короля распоряжаться священным деревом мы уже видели в диннхенхас Эо Мугна, когда филид Ниннине предъявляет альгейс (табу-требование) верховному королю Ирландии, стремясь к власти над священным дубом Эо Мугна. В диннхенхас Эо Росса из «Лейнстерской книги» мы видим один из кеннингов священного тиса – recht flatha «право господина»[572], напоминающий нам о власти короля над священными деревьями. Одним словом, власть короля как верховного арбитра в этом вопросе признается даже настоятелями монастырей.

Король Крундмаэл выбирает древний способ для определения судьбы дерева. Священные животные с привязанным к ним куском священного же дерева, определяющие место основания монастыря или поселения, являются частым мотивом не только ирландской, кельтской, но и других индоевропейских традиций. Так, в преданиях Русского Севера упоминается основание церквей и поселений с помощью лошади, к которой привязывался кусок дерева. Куда лошадь приходила, там и строили церковь или деревню[573]. Олень же, выбранный королем для решения спора, всегда был излюбленным персонажем сюжетов в кельтской мифологии и считался священным животным. Еще на чаше из Гундеструпа олень изображается рядом с Кернуном, рогатым богом, защитником и охотником. С принятием христианства в кельтских землях олень перекочевал в жития святых и часто помогает отшельникам, живущим на лоне природы. Британский святой VI в. Кентигерн пашет с помощью двух оленей, вышедших из леса[574].