В раннеирландской церковной литературе мы находим другое упоминание падения священного дерева после поста ревностных христиан, причем здесь больше чувствуется противопоставление старой религии и христианства. Рассказ о падениии огромного священного дерева в Риме содержится в «Месяцеслове Ойнгуса» и «Месяцеслове из Таллагта». В комментариях к «Месяцеслову из Таллагта» из «Лейнстерской книги» дается объяснение дня святых всей Европы: Crand mor ro bái issin Róim 7 no adraitis in gentlidi é coro throscsetar Cristaide na Róma fri uilib naemaib Eurpae immó trascrad 7 fri Martan co senrudach. et statim cecidit («Огромное дерево росло в Риме, и язычники поклонялись ему. Но христиане Рима стали поститься против всех святых Европы и Мартина в особенности, чтобы оно упало, и тотчас оно упало»)[568]. Важно обращение к св. Мартину Турскому, который заставил язычников срубить священную сосну, согласно его житию, написанному Сульпицием Севером до 420 г. Житие это содержится и в раннем ирландском манускрипте «Книге из Арма»[569], отсюда, скорее всего, идет влияние. Во фрагменте из месяцесловов в отличие от жития св. Лашрена не скрывается языческий характер священного дерева и этим объясняются действия постящихся. Конфликт очевиден. Мне неизвестны упоминания в каких-либо континентальных источниках подобной легенды о священном дереве в Риме, скорее всего, перед нами местная ирландская история, происходящая из монастыря в Таллагте, где активно действовала в VIII—IX вв. реформаторская школа Céli Dé (Слуги Бога). Характерно, что слово róim в древнеирландском означало не только город Рим, но также любой известный монастырь, связанный с каким-нибудь святым[570]. Если понимать róim в комментариях к месяцесловам во втором значении, история получается совершенно идентичная рассказу о св. Молаше. Вместе с тем, если отталкиваться от первого значения, интересно заметить ассоциацию обряда поста против священного дерева с Римом как с христианским центром, куда ездил св. Молаше. Трудно сказать, какой из текстов (месяцесловы из Таллагта и Ойнгуса или житие св. Лашрена) послужил источником для другого, можно констатировать только существование с первой половины VII в. нетерпимого отношения к местной дохристианской традиции со стороны монашеских кругов, больше затронутых римским влиянием.