С таким убеждением, кончив предположенный беглый обзор Юго-Запада, я, для полного истощения предмета, смело перенесся бы – и в противоположный край: на при-Балтийский Северо-Запад, вне границ настоящей России. Что там, в нынешней Восточной Пруссии, народность Русская имеет довольное количество представителей в новых, недавних переселенцах: это известно из местных официальных источников. Но, и сверх того, я полагаю, конечно не без причины, в начале еще XV века, описатель путешествия Митрополита Русского Исидора на известный Собор Флорентийский говорил, что он, с Митрополитом, ехал сухим путем «от Риги к Любку – на Русеку землю, и оттоль на Прусскую, и оттоле на Поморскую землю» (то есть – Померанию)[109]. Не без оснований также, в следующем веке, другой высшего авторитета путешественник, знаменитый Герберштейн, писал, что народ Русский, на Севере, вокруг Балтийского Моря, простирается «по Ливонии, Самогитии, Мазовии и наконец Польше», разрезываясь только двумя провинциями, Литвою и Самогитиею, коих жители однако, по его замечанию, все же «порядочной частью Русские» (ех bona parte Rhuteni)[110]. Этих Русских, за пределами Литвы и Самогитии, в прежнем Судинском или Судавском округе Пруссии, знали действительно в то время и наблюдали лично Евангелические Проповедники, довершавшие водворение Реформации в при-Балтийском крае; и в их описаниях, которые доныне сохранились, нельзя не признать истых, совершенных Русских – «оттенка Западио-Русского, но не Юго-Западного, а того, который обыкновенно называется Бело-Русским[111]… В настоящее время, ужели никого и ничего от них не осталось? Быть может, и так. Но чтобы совершенно удостовериться в том, нужна живая поверка Русским глазом; а мне не было к тому случая.

Это заставляет меня опять заключиться в пределах лично-знакомого Юго-Запада, дабы представленный очерк – который вышел, как вижу, больше «географический» – повершить следующим собственно-«этнографическим» замечанием. В указанных мной на этом пространстве Русских вне России, находятся оба главные оттенка народности обще-Русской; то есть: Восточно-Русский (Велико-Российский) и Западно-Русский (тут исключительно Мало-Российский). Первый, предпочтительно заключающийся во владениях Турецких, очевидно весь принадлежит эмиграции новой, начавшейся не дальше как с начала прошлого столетия. Об нем считаю неуместным теперь распространяться: скажу только, что кто захотел бы вживе насмотреться на Велико-Российскую народную старину времен Царя Алексея Михайловича, тот едва ли где в самой России найдет ее так хорошо сбереженною. В настоящем случае, я желал бы охотнее приостановиться на последнем оттенке, к которому принадлежат, кроме очень малого исключения, все три без малого миллиона Австрийских Русинов, которые близко к полной трех-миллионной круглоте доведутся своими Турецкими собратиями обеих сторон Дуная. Это, на теперешних местах, давние, извечные старожилы; они не помнят себя иначе, как там, где живут теперь: тут их родное небо, родная земля; тут весь мир их; тут для них – Русь! Но Русь эта, Бог весть еще когда, вышла из того круга, в котором народности Русской предназначено существование самобытное и развитие независимое, свободное. Эти Русские состояли и состоят под влиянием обстоятельств, совершенно отличных от тех, при которых народ Русский выработался в основное ядро нынешней России. Между тем, их народная особность, в целости очевидно Мало-Российская, во многих подробностях представляет гораздо более сходства и сродства с особенностями народности собственно Велико-Российской, чем у наших Украинских Мало-Россов, живших всегда возле нас, Велико-Россиян, и почти всегда имевших с нами одну общую историю. Кроме общей занимательности факта, это важно заметить и прояснить еще потому, что различия, существующие между оттенками Велико-Российским и Мало-Российским в пределах России, служат для некоторых поводом к утверждению: будто их нельзя считать оттенками одного основного типа; будто это не один Русский народ, а две раздельные народности, каждая с равным самобытным значением в общей великой семье Славянской. Если в той части Юго-Западной Руси, с которою мы наименее были в непосредственном соприкосновении и сношении, братство с нами оказывается так явственно: то правильное и верное заключение должно быть, что в тех частях, которые к нам ближе, оно, значит, затерлось какими-нибудь особыми обстоятельствами. На такие обстоятельства точно и указывает история, представляющая Юго-Запад нынешней России, нашу Мало-Российскую Украйну, в постоянном трении с стихиями Азиятскими: с Татарщиной и с Туречиной – не говоря уже о соседнем Кавказе…