Кроме свободных общинников, в Юго-Западной Руси были еще села, заселенные рабами, водворенными в них еще при князьях варяжского происхождения. Жители сел этих, вследствие ослабления боярского элемента после нашествия Монголов, а также вследствие последовавшего за ним всеобщего переворота и опустения, большею частию разбежались и, таким образом, разорвали на деле личную зависимость от бояр; должно полагать, что это запустение сел невольных и было главною побудительною причиною, заставлявшею бояр переселяться в западные княжества из поднепровья. Те же села, в которых бояре остались до Литовского нашествия, после изгнания бояр Литовцами признаны были вотчинными владениями князей Литовских, в уделах которых находились, так что каждый ленный князь Литовский, по отношению к своему уделу, имел двоякое значение: 1) государственное, в салу которого он был начальником края, имел право на дань от общин и на управление военными силами, и 2) вотчинное, в силу которого он считался вотчинником и владетелем сел, заселенных людьми невольными. То или другое значение князя развилось более, смотря по местности, в которой он получил удел, и по дальнейшим судьбам этих уделов: Русь окончательно была роздана великими князьями Литовскими своим родичам только при сыне Гедимина Ольгерде, и только после него роды Литовских князей утвердились в Руси; они были следующие: в северных частях Волыни, около Ковеля, получил удел Феодор Ольгердович, родоначальник князей Сангушков; потомки Корыбута-Димитрия Ольгердовича (родоначальника князей Вишневецких, Заславских, Корецких и Ружинских) утвердились в южной Волыни, а также в земле Киевской, по обеим сторонам Днепра, южнее Киева; Вигунт-Василий и Андрей Ольгердовичи получили уделы в княжестве Северском, а Константин Ольгердович (родоначальник князей Чарторыйских) – Чернигов и Чарторыю на Волыни; Владимир Ольгердович – (родоначальник князей Олельковичей) получил Киев и северную часть бывшего Киевского княжества[126]. Наконец, сыновья Корията Гедиминовича (родоначальника князей Кориятовичей и Курцевичей) утвердились в Подолии, где рядом с ними засели знатные Польские роды, которые, после довольно упорной борьбы, вытеснили из Подолии Кориятовичей и заняли их место, вступив в такие, отношения к великим князьям Литовским, в каких были по отношению к этим последним Кориятовичи. В этих уделах князья, владевшие ими, встретили двоякого рода общественные отношения: на Волыни и в западной части Подолии князья встретили довольно сильное боярское сословие, перешедшее в эти страны еще во время обладания ими Галицких князей, и не могли унизить бояр до уровня слуг своих. Вскоре последовало соединение Руси с Польшею; тогда Волынь западная часть Подолии сделались предметом посягательства со стороны Поляков. Поляки желали воспользоваться довольно шатким в начале соединением с Литвою для того, чтобы вынудить у своих королей, которые вместе были и великими князьями Литовскими, уступку провинций Литовских и присоединить эти провинции к Польше. Первые попытки такого рода были успешно отражены Витольдом, но при сыновьях Ягеллы Поляки, наконец, одержали верх. В 1434 году Подоль, а двадцать лет спустя, и Волынь были отторжены от Литвы и присоединены к Польше. Вследствие этого бояре Русские и дружинники Литовские получили права шляхты Польской, общины же были ими в конец подавлены и низведены на уровень польского поспольства. Между тем, в уделах, лежавших на восток от Волыни, а также в южной Подолии, князья Литовские встретили преобладающим элемент общинный; бояр, как мы уже заметили, было мало и они низведены были князьями на степень княжеских слуг: общины за то были крепки: пользуясь ослаблением боярского элемента, они приобрели силу и сохранили сознание законности своего устройства. Притом, географическое положение страны ставило ее жителей в постоянную опасность от татарских набегов, но жители мало по малу свыклись с этою опасностью и привыкли отражать ее собственными силами; следствием этого была привычка к оружию, знакомство с военным делом и, вообще, приобретение воинственного и отважного характера жителями, населявшими Приднепровье и южную часть Подолии. Общины этих земель выработали себе вещественную силу, которою, с одной стороны, могли отражать Татар, с другой были в состоянии отстоять свои права от всякого внутреннего посягательства. Значение этих общин усилилось и окончательно установилось после присоединения Волыни и западной Подолии к Польше, ибо, после этого события, бояре да дружинники Литовские, очевидно, находили для себя более выгодным селиться в тех местах, где им давались широкие права и привилегии польского шляхетства, чем оставаться в землях приднепровских в роли княжеских слуг. Потому они и отхлынули в провинции, присоединенные к Польше. Этим то можно объяснить то огромное количество шляхтичей, богатых и мелких, о котором свидетельствуют все акты, относящиеся к Волыни, в XVI и XVII столетии, при малочисленности и почти ничтожестве шляхетского сословия в воеводствах Киевском, Брацлавском и Черниговском. Между тем, обратное движение народонаселения происходило в нижних слоях общества. Из всех провинций, захваченных от Литвы Польшею, общинники бежали в привольные приднепровский страны, в которых находили норму жизни, подходящую к их выгодам и понятиям и защищенную оружием воинственных своих собратий. Переселения эти придали еще более сил приднепровским общинам и пополняли тот убыток в народонаселении, который они испытывали вследствие татарских опустошений.