Но Румянцевская ревизия не только не уменьшила постоянных переходов, а еще более усилила их. Еще раньше (в 1763 г.) был издан указ, несколько ограничивавший свободу перехода; он, нужно думать, стоял в связи с постоянными жалобами на бегство и переходы крестьян, исходившими от малороссийских державцев[196]. В Румянцевской описи народ видел попытку прикрепить его к земле – и бегства, переходы усилились еще больше. Не принесли никакой пользы билеты, которыми владелец должен был снабжать своих крестьян при отходе их к другому владельцу, ни угроза штрафов, потому что всегда среди помещиков находились охотники принять к себе чужих крестьян, хотя и безбилетных; не могло пособить горю и живое содействие помещикам со стороны малороссийской коллегии, руководимой своим президентом. Народ уходил толпами в Запорожье, Новороссию, переходил от одного помещика к другому. Так дело продолжалось до 1783 года, когда издан был знаменитый указ, закрепостивший окончательно малороссийских крестьян.

Приходится, следовательно, сознаться, что для крестьянства генеральная Румянцевская ревизия не только не имела полезных результатов, но даже прямо вредные, потому что выделяла их в замкнутое бесправное сословие, отданное на произвол державцев.

Очевидно также, что малороссийскому шляхетству нечего было бояться генеральной описи, потому что она не нарушила их права землевладения и даже санкционировала их фактическую власть над посполитыми.

Что же касается значения Румянцевской описи для городского сословия, то мы затрудняемся сказать в этом отношении какое-нибудь положительное мнение. Можно предполагать, что она, раскрыв аномалии городской жизни, должна была вместе с тем вызвать и некоторые решительные меры для их устранения.

Таково и вообще значение Румянцевской описи. Для своего времени она должна была явиться источником всякого рода сведений, необходимых для разных административных соображений и мероприятий. Открылась по крайней мере возможность опираться на Румянцевскую опись всякому, кто искал нарушенных прав на землю. В этом отношении она была несравненно достовернее всех тех ревизий, которые производились до нее малороссийскими чиновниками и имели в виду определить податную способность населения[197].

В настоящее время она представляется драгоценнейшим материалом для изучения внутренней бытовой истории Малороссии в половине XVIII века в хозяйственном и экономическом отношениях. Там мы только найдем решение вопросов о землевладении, сельском хозяйстве, быте городского, дворянского, козацкого и крестьянского сословий; при том это будет материал точных фактов и цифр. К данным ее мы можем относиться с доверием, узнавши, как они собирались. Имеет также большое значение и историко-юридический ее материал, заключающийся в бесчисленном множеств жалованных грамот на маетности, универсалов, духовных завещаний, купчих крепостей и т. д.