Таким образом граф Румянцев желает с одной стороны прекратить дела о козачестве, а с другой имеет более широкий план обратить козацкую милицию в регулярное войско. Как известно, эта мысль осуществилась окончательно позже, а в наступившей вскоре турецкой войне пригодилась и «бесстройная и ни к чему неудобная» служба Козаков. Впрочем гораздо важнее был вопрос о козацком землевладении, чем о их воинской службе. Козацкое звание было тем привлекательно, что связывалось с личною свободою и правом личной поземельной собственности. Отсюда совершенно понятно у народа стремление оказачиваться, стремление, которое с особенною силою стало проявляться в последнее время, когда крестьянское сословие все более и более закрепощалось. Прежде (непосредственно после Хмельницкого) трудно было провести границу между посполитыми и козаками, теперь же между ними выкапывалась пропасть, которую Румянцевская генеральная ревизия окончательно санкционировала. Граф Румянцев готов был оставить за козачеством его прежние земельные права, но под условием выделения его в особое замкнутое сословие, строго ограниченное в своем числе; только тогда центральное русское правительство могло, по мнению Румянцева, получать доходы с козачьих земель[189]. Таким образом здесь проскальзывает уже до некоторой степени фискальная цель Румянцева, но еще яснее она проявляется в других случаях, например в вопросе о ранговых и монастырских имениях: и те, и другие Румянцев рекомендует отобрать в казну, а в замене их назначить чиновникам и военным жалованье, а монастырям и церквам определенное содержание[190]. Наконец сама императрица Екатерина II в письме к Олсуфьеву говорит, что нужно «разделить их настоящие права с теми, которые они сами себе присвоили, и что во всем ему должно иметь лисий хвост и волчий рот.
И так Козаков генеральная опись старалась обособить в особое замкнутое сословие и ограничить по возможности их число.