Протесты, зревшие несколько месяцев, исходили преимущественно от широкой коалиции неправительственных организаций различного толка со всего мира. Среди них были местные анархистские ячейки и профсоюзы, возмущенные потогонными методами мультинациональных корпораций. Туда же относился Юбилей 2000, церковное движение, призывавшее простить долги странам Третьего мира; оно же в предыдущем году организовало в Британии масштабную демонстрацию против Большой восьмерки и добилось определенного успеха, принуждая политиков к действиям. А также там были американские и международные неправительственные организации, занимавшиеся защитой окружающей среды, прав потребителей и антикапиталистическими альтернативами. По стандартам большинства стран в большинство эпох, беспорядки в Сиэтле были мирной, почти безобидной акцией (столкновения в Генуе два года спустя оказались гораздо более жестокими). Однако это событие вывело движение антиглобалистов на передний план. Технологии давали активистам те же возможности, что и Уолл-стрит: мгновенную межконтинентальную коммуникацию, способность быстро сосредоточивать ресурсы в одной точке, а затем их перераспределять.

Подобные движения, осуществлявшие прямые действия и состоявшие из рядовых граждан, являлись выражением еще одной разновидности интернационализма: для нее было характерно глубоко подозрительное отношение к власти и государственным институтам, а также склонность возвращаться к представлениям XIX в. о вселенском братстве. Эти движения, как и предшествовавшие им, стремились к достижению определенных политических и социальных целей, поэтому не могли игнорировать вопрос о том, как превратить энергию протеста в реальное давление и воздействие. Успех Юбилея 2000, которому удалось убедить сначала премьер-министра Блэра, а затем Конгресс США взять на себя обязательство о прощении долгов Третьему миру, демонстрировал, что давление снизу может приводить к ощутимым результатам, хотя в реальности (а не на бумаге) их пришлось дожидаться еще достаточно долго. Вольфенсон понимал политическую значимость неправительственных организаций и движений активистов. Под его предводительством Всемирный банк начал задействовать в своей работе новых участников, правда, не столько в принятии решений – туда их так и не допустили, – сколько в общественной сфере, перед которой банк себя презентовал.

Подобного рода реабилитацию – хотя и по другим причинам – переживала и сама ООН. Осознавая тот факт, что движущие силы мирового капитализма усомнились в своем предназначении, а силы «гражданского общества» были готовы мобилизоваться, новый Генеральный секретарь Кофи Аннан попытался обратить вспять отчуждение, которое ООН испытывала с 1970-х гг. Сфера развития как нельзя лучше подходила для его целей. Еще до назначения Аннана, многие агентства ООН высказывались резко против структурных преобразований и против того, что в докладе ЮНИСЕФ от 1987 г. было названо преобразованиями с человеческим лицом. Критически настроенные к МВФ и убежденные в том, что рынки сами по себе не способны равномерно распределять прибыли и снижать нищету, экономисты, в частности индиец Амартайя Сен, выступали за то, чтобы сделать основным приоритетом «человеческую жизнь», а не потребности какой-то абстрактной «экономики». Нельзя было предположить, как в стандартной экономике, что все люди находятся в равном положении и могут делать собственный выбор. Развитие человека зависело от его способности действовать, его образование и доступ к достойным стандартам жизни позволяли ему делать выбор.