Назначенный в 1997 г. проамерикански настроенный Аннан быстро начал распространять новую идею, обращаясь к неправительственным организациям и антиглобалистским группам, с одной стороны, и к корпоративной Америке – с другой. В следующем году он стал первым Генеральным секретарем ООН, получившим приглашение в Давос, на Всемирный экономический форум – ежегодное собрание политиков и бизнесменов, финансируемое крупными корпорациями. Там же в 1999 г. он заговорил о формировании новых отношений ООН с корпоративной сферой и о стоящей перед бизнесом необходимостью «дать глобальным рынкам человеческое лицо». Стремясь подчеркнуть важность «гуманизации» капитализма, Аннан сделал упор на тревожные настроения, спровоцированные глобализацией, и предупредил, что без должного внимания они могут разбудить призраков из прошлого – диктат, террор и этнические чистки. Крупный Саммит тысячелетия, который он созвал в Нью-Йорке в 2000 г., собрав в одном месте больше глав государств, чем когда-либо в истории, должен был еще раз напомнить об этих угрозах, а также утвердить ООН в новой роли мирового посредника: между корпорациями и международными агентствами, между соперничающими фракциями в воюющих государствах и, прежде всего, между Севером и Югом.

При содействии Марка Мэллоха Брауна, бывшего журналиста и специалиста по связям с общественностью, обладавшего широкими связями в Вашингтоне, которого из Всемирного банка перевели на пост главы Программы развития ООН в 2000 г., развитие вернуло ООН к жизни, одновременно расширив его миротворческие функции. Бюджет Программы в 1980-х гг. удвоился, а затем удвоился еще раз в 1990-х гг., достигнув высшей отметки в 2,4 миллиарда долларов перед Саммитом тысячелетия. Отношения ООН со Всемирным банком и даже с МВФ значительно улучшились[468]. Однако речь шла о развитии в полностью новом контексте, больше направленном на борьбу с бедностью и более широком, чем старый подход, подразумевавший структурные изменения: теперь развитие рассматривалось как полная реструктуризация социальных и культурных институтов, предмет антропологии и юриспруденции, а не только экономики. Все это отчасти напоминало стратегии модернизации 1960-х гг., освобожденные от наследия холодной войны и готовые шире задействовать энергию частного сектора и неправительственных организаций. В манере, напоминающей речи Кеннеди о Декаде развития, ООН публично присягнула амбициозным Целям развития тысячелетия, одной из которых стало вполовину уменьшить число жителей Земли (точнее, четверть мирового населения), живущих в день на один доллар и менее. Цели были сосредоточены прежде всего на Африке. Южная Америка и Восточная Азия демонстрировали достаточный рост, в Китае власть сама успешно боролась с бедностью. В Африке ниже Сахары, напротив, несмотря на признаки экономического оживления, проблемы углублялись: конфликт в Конго унес более 5 миллионов жизней, целые страны выкашивал СПИД, многие страдали от неквалифицированного и коррумпированного управления. Континент, таким образом, стал лабораторией для новых стратегий развития ООН.