Характерно, что со стороны Налоговых палат, еще недавно входивших в оппозицию, никаких возражений против предложенной им непопулярной роли не последовало, и они охотно принялись восстанавливать тот самый порядок, который разрушила их оппозиционность.

Эта практика расширялась. 1 декабря 1649 г. постановление парижской Налоговой палаты распространило полномочия ее комиссаров на обеспечение сбора всех налогов, помимо габели. 23 января 1650 г. уже 12 ее советников получили королевские «комиссии» сроком на год — поехать в провинции и, распределив между собою элекции и гренье своего округа, проводить в своем присутствии раскладку тальи и организовывать сбор габели. Если какие-либо приходы будут отказываться платить, они отправятся туда, назначат приходских раскладчиков и сборщиков и заставят их заниматься сбором налога. Примерно раз в месяц комиссары будут собираться в качестве судебного трибунала и вершить гражданские и уголовные дела, связанные с неуплатой налогов; им дается право забирать на свое рассмотрение такие дела, в порядке эвокации, у нижестоящих судей. Апелляции на их решения станет принимать парижская Налоговая палата, но по отношению к бродягам, солдатам-мародерам, дезертирам и соляным контрабандистам приговоры будут приводиться в исполнение немедленно[810].

Обращаясь к Налоговой палате, правительство, естественно, рассчитывало с ее помощью преодолеть хронический конфликт между провинциальными оффисье финансового ведомства, когда элю и гренетье не желали признавать авторитет «казначеев Франции» (см. выше гл. VI).

С той же целью в июне 1649 г. был применен и другой прием: увеличение числа интендантов финансов с 4 до 8 (причем двое из них — Фулле и Летийе — были королевскими докладчиками). Имелось в виду, что новых комиссаров столь высокого ранга (напомним, что они были непосредственными помощниками сюринтенданта финансов и, как и он, имели право участвовать в работе Государственного совета) можно будет посылать в провинции с инспекторскими целями, а фактически для выполнения привычной королевским докладчикам функции провинциальных интендантов[811]. И действительно, в январе 1650 г. Этьен Фулле был направлен в генеральство Лимож, а в феврале, через месяц, его коллега Жак Летийе — в Дофине.

Положение в Лимузене, куда послали Фулле, было весьма напряженным из-за нежелания народа платить недоимки по талье, причем в этом антиналоговом сопротивлении активно участвовали местные дворяне. 11 ноября 1649 г. губернатор соседнего Ангумуа Монтозье писал Мазарини об их сходках: дворяне утверждали, что король простил все недоимки по талье за 1647–1648 гг.[812]