Одним из первых прибывший в выделенное ему генеральство Овернь королевский докладчик Пинон показывал еще пример предупредительности, заявив, «что он покорный слуга "казначеев Франции" и не намерен ни в чем вмешиваться в их деятельность, а хотел бы только переговорить с ними, дабы он мог через 15–20 дней представить отчет канцлеру»[816]. Но очень скоро осмелевший двор начинает ставить докладчикам задачи провинциальных интендантов. 1 января 1650 г. «казначеи Франции» из Мулена жалуются, что докладчик Жильбер Гомен пытается присвоить себе возложенную на них функцию надзора за дисциплиной войск. А прибывший 3 мая 1650 г. для работы в генеральствах Монтобан и Бордо Тома Моран уже имеет инструкцию «навести такой порядок, какой он сочтет полезным для службы е. в-ва»; в его распоряжении есть даже вооруженный отряд. Когда он вступил в острый конфликт с Тулузским парламентом, который обвинил его в желании исполнять обязанности интенданта и отдал (2 июня) приказ об его аресте, этой охраны оказалось достаточно, чтобы Моран захватил город Лектур и не пустил туда парламентских комиссаров[817].

Были и другие приемы проведения реставраторской политики. Армейские интенданты присваивали себе функции упраздненных гражданских интендантов — им было тем легче это сделать, что они располагали военной силой. В феврале 1650 г. финансовое бюро Руанского генеральства вступило в конфликт с армейским интендантом Лэне де Ламаргри из-за сбора им денег на постой войск (étapes), что входило в обязанности «казначеев Франции»[818]. (О том, что сам этот побор противоречил ст. 13 Октябрьской декларации, требовавшей, чтобы постои и передвижения солдат оплачивались вычитанием нужных сумм из фонда тальи, теперь уже не вспоминали.) В такого рода конфликтах Госсовет вставал на сторону интендантов, и 22 декабря 1650 г. вообще запретил «казначеям Франции» ведать взиманием «этапных» денег.

В некоторых генеральствах провинциальные интенданты в 1648 г. были оставлены в порядке исключения (см. гл. IV), но им было запрещено вмешиваться в налогообложение и судопроизводство, так что фактически они превратились в армейских интендантов. В новой обстановке они получили возможность вернуть себе прежнее значение. 30 апреля 1650 г. «казначеи Франции» Амьенского генеральства обратились к двору с жалобой на интенданта Анри Гамена: он, «приняв титул (qualité) интенданта юстиции, полиции и финансов в Пикардии и Фландрии, принялся организовывать сбор налогов, своей волей назначая ставки налогообложения, и в этом деле он использует солдат»[819]. Но хотя финансовое бюро Амьена прямо апеллировало к суждению Парижского парламента, понадобилось почему-то целых десять месяцев на то, чтобы парламентарии впервые (4 марта 1651 г.) высказались по этому вопросу, тогда как Госсовет поддерживал Гамена.