Между тем вдали от Праги, в Будапеште и Лайбахе разыгрывался второй акт трагедии.

Население Венгрии состояло из 4,5 млн. венгров, 5 млн. славян, 1 млн. румын и 1 млн. австрийцев и немцев. Несмотря на то, что венгры представляли собой меньшинство населения Венгрии, они были наиболее прогрессивной ее частью, обладающей наиболее развитым национальным сознанием. Они боролись за независимость своей страны и считали вполне естественным, что новое государство, получившее право на существование благодаря мартовским законам, должно быть венгерским и только венгерским. Среди членов правительства были люди разных направлений. Баттьяни, представитель аристократических слоев, защищал политику терпимости по отношению к невенгерской части населения. Деак также выступал за предоставление славянским народам далеко идущего, особенно в вопросах культуры, равноправия.

Однако взгляды Кошута, которые затем сделались господствующими в правительстве, исключали всякий компромисс. Кошут, прежде всего, был выразителем желаний молодой венгерской буржуазии. Эта буржуазия в течение столетий, в силу проводимой Австрией экономической политики, была лишена возможности развития, и когда она, наконец, развязала себе руки, она хотела как можно скорей наверстать упущенное время, то есть установить свое, и только свое, господство во всей Венгрии. Она не хотела допустить конкурентов ни в области экономики, ни в области политики, а среди славянских народов хорваты были далеко не безопасными конкурентами. Перед мартовской революцией и в самом ходе ее новое венгерское правительство надавало невенгерским народам обещаний, гарантирующих им определенные национальные права. Но как только венгерское правительство почувствовало себя более или менее уверенно, так тотчас же сбросило с себя маску.

Хорваты, со своей стороны, ничего не имели против присоединения к новой революционной Венгрии при условии, что будут сохранены их национальные права. 8 апреля к Кошуту прибыла хорватско-чешская делегация, которая передала ему поздравление от славян и потребовала начать переговоры относительно будущего положения славян в новом государстве. Ответ, который они получили от Кошута и других депутатов, их совершенно потряс. Им заявили, что ни о каких переговорах не может быть и речи. Государство принадлежит венграм, и управлять в нем будут венгры. Однако славяне могут участвовать в его управлении, а так как государственный строй основан на принципах демократии, то славяне могут в нем достичь и высоких должностей, при условии, если они изучат венгерский язык. О равноправии же славянских языков с венгерским не может быть и речи. Если же славяне будут настаивать на равноправии, — тут Кошут употребил выражение, которое немного позднее почти дословно повторил Шиллинг во Франкфуртском парламенте, — то «дело решит меч».