Делегация тотчас же уехала обратно. В Аграме и Лайбахе началась паника после известий о результатах переговоров. Хорваты и словены видели себя уже «мадьяризованными», растворенными в венгерском потоке. Результатом переговоров в Пеште было решение, принятое в Аграме, о созыве съезда южно-славянских народов, который должен был подготовить создание автономного южнославянского государства Иллирии в рамках Габсбургской монархии.

Национальное движение хорватов было гораздо менее дифференцировано, чем чешское. В числе его участников было мало рабочих, интеллигенция была настроена либерально, но не слишком революционно, и поэтому среди хорватов не было левых, которые в подобных случаях препятствовали установлению слишком тесной связи с придворной камарильей. Хорваты еще в мае начали переговоры, правда, сначала ни к чему не обязывающие, с придворными кругами и венским правительством. Из Вены они получили одобрение и обещание поддержки их против венгров.

Елачич, получивший известность в качестве «палача венгерской и австрийской революции», первоначально не был ее противником. Его программа, которую он наметил еще в самом начале венгерской революции, заключалась в создании «свободной Хорватии в составе свободной Венгрии», дружбе хорватов с их, по его выражению, «венгерскими братьями» и «всеобщем благополучии под знаменем либеральной конституции». Как можно видеть, многие свои положения он позаимствовал из времен еще наполеоновского королевства Иллирии. Правда, он был кем угодно, только не опытным политиком, а поведение Кошута вообще лишало его дара речи. В противоположность чехам, у него не было ни малейшего сомнения в политической целесообразности сотрудничества с императорским двором, который в то время из Вены переехал в Инсбрук. Еще в апреле он был избран баном Хорватии.

5 июня он созвал в Аграме хорватско-словенский сабор (сословное собрание). Собравшиеся находились под впечатлением событий в Праге. Теперь уже было ясно, что славянам нечего ждать помощи из Вены и что левые в Австрии не остановятся перед тем, чтобы предать и хорватов и венгров. Сабор одобрил политику Елачича и объявил себя независимым от Будапешта. Уже самый созыв сабора являлся вызовом венгерскому правительству, так как оно запретило его созыв. Сабор требовал создания хорватско-словенского государства и уполномочил Елачича, если потребуется, продолжать оказывать сопротивление венграм и подготовиться в военном отношении. Одновременно было сделано заявление о готовности Хорватии к полюбовному соглашению с Венгрией и снова была выделена делегация для переговоров. Однако Венгрия, не видя угрожавшей ей опасности, ответила тем же надменным «нет!», как и в апреле. Единственное, что для венгров представлялось приемлемым, — это безусловное подчинение хорватов и словен. В то время они также сделали попытку сближения с короной и просили предоставить им право самим разрешить венгерско-хорватский конфликт, а так как «распродажа» народов вошла тогда в моду, то они тут же предложили и «цену» — пообещали поддержать экспедицию против Италии «деньгами и людьми». Но в Инсбруке больше не нуждались в помощи против Италии и предложение отклонили.