Можно, конечно, говорить о «недостатках» и «перегибах» советской эпохи, о том, что «социализм с человеческим лицом» и есть наша природная русская стезя. Но объективный исследователь, привыкший доверять фактам, а не оценкам, не может не подметить, что крепость советской системы управления государством заключалась не в буквальном следовании основам марксистского учения, а отступлениях от него.

Как формировалась система Советов и их персональные составы? Мы без труда обнаружим сословный принцип народного представительства, заимствованный из времен Московской Руси, хотя и в извращенных формах, и с иным содержанием. Что являлось корнем, средоточением всей системы государственности? Единая идеология и хранители ее – Коммунистическая партия (аналог Церкви и христианства). Можно провести и другие параллели: имперское сознание и мессианское значение России – понимание СССР как особого государства с мировой миссией. Фактическое назначение, а не избрание руководителей, выборность судей в народные суды (хотя, конечно, эта выборность была условной, но имела значение конституционного принципа) и т.д. Именно за счет заимствования исторических форм Руси и держалась, и была крепкой советская власть. Но если это так, стоит ли вновь продолжать эксперименты по наложению правильных форм на чужеродные идеалы? Не лучше ли, чтобы все соответствовало друг другу: и формы, и идеи, на которых строится русская государственность?

Вряд ли поразят своими перспективами наше воображение и попытки стать «западным» либеральнодемократическим государством. Но, во-первых, что дала миру эта культура? Тот самый кризис государственности, семьи, национальный сепаратизм, которые – едва мы 15 лет назад начали путь по этому маршруту – одолевают и нас самих. Да и принимает ли народ эти идеалы западной демократии, – вот вопрос, на который наши новоявленные реформаторы почемуто не любят отвечать.

Но когда исследователь видит картины массового неприятия чуждых национальному сознанию начал, основанных на внецерковности и светских воззрениях, то он, блюдя объективность, не может игнорировать эти факты. Если практический политик сталкивается с тем, что предложенные полтора десятилетия назад реформы «не идут», но лишь раздражают народное сознание и разрушают его как духовно, так и физически, то его прямая обязанность задуматься над возможными альтернативными путями. Игнорируя очевидные факты, политические лидеры обосновывают свои непрекращающиеся попытки «европеизации» России ссылками на «темное народное сознание», на его нежелание активно включаться в «рыночный механизм», перенимать «мировой опыт» анонимного хозяйствования и т.д. Не отвлекаясь на спор по существу вопроса (что «лучше»), не можем не высказать очевидного аргумента, почемуто упускаемого из виду.