Нередко добавляли также, что, в отличие от пестрого состава населения Византии, монолитная и своем славянском происхождении русская нация была менее подвержена этническим конфликтам. Да и славяне по природе своей гораздо более расположены к христианству, чем греки, латиняне, сирийцы, малоазиаты и т. д.[921]

Относительно «чистоты» нашей веры уже говорилось выше. Что же касается наших «предшественников», то едва ли измена византийцев Православию может быть отнесена к причинам падения Константинополя. Да и была ли она?! Как известно, ромеи в целом унии не приняли и вере отцов не изменяли. Потому, к слову сказать, еще на протяжении как минимум двух столетий при всех спорных вопросах наши пращуры неизменно обращались к восточным патриархам с просьбами разъяснить смысл того или иного догмата, канона или обряда.

Конечно же, гибель Византийской империи была обусловлена не мятущимся поведением греческих (впрочем, и русских тоже: подпись Суздальского архиерея стоит под униальными актами наравне с подписью будущего кардинала Римской церкви Исидора) епископов в Ферраро или Флоренции в 1439 г. Она была фактически предопределена куда более ранними и трагичными событиями: захват Константинополя в 1204 г. крестоносцами и разрушение византийской государственности, ежегодные, в течение многих столетий, войны с турками и болгарами, а затем с сербами и венграми, резкое оскудение казны, внутренние нестроения и т.д. Но, к слову сказать, именно в эти последние десятилетия существования Византии идея христианского монархизма заиграла во всем своем блеске. Никогда ни до, ни после этого царская власть в глазах рядовых греков не излучала столько жертвенности и благородства, переливаясь всеми цветами радуги.

Кроме того, попутно возвращаясь к самой идее унии Рима и Константинополя, нельзя не заметить, что все без исключения Византийские императоры с 1204 г. до дня ее падения являлись униатами, т.е. сторонниками примирения с Римом. При этом трое из них – св. Иоанн Дука Ватац (1221—1254), св. Мануил II (1391—1408) и св. Константин XI Палеологи (1449—1453) были прославлены Церковью, несмотря на их «униатство». Поэтому данные доказательства никак нельзя рассматривать из общих соображений.

В самый раз теперь пройтись по нашим «преимуществам». Русская монархия явила, безусловно, блестящий ряд личностей самого высокого уровня и образа жизни. Но едва ли ктото будет оспаривать тот факт, что в России восшествие на царский престол чуть ли не автоматически приравнивалось к вручению смертного приговора. И многие русские самодержцы были либо убиты конкурентами и революционерами, либо лишились престола вследствие заговоров и бунтов.