Обоснованные свидетельства о лицах, которые подозревались в участии в декабристской конспирации, а затем были оправданы, обнаруживаются среди показаний членов Славянского общества. В связи с такого рода показаниями в поле зрения петербургского Следственного комитета и военно-судной комиссии, созданной при Главной квартире 1-й армии в Могилеве, попали ротные командиры Троицкого пехотного полка капитан Киселевич и поручик Ярошевич. Вопрос о принятии в тайное общество этих офицеров оказался тесно связанным с одним из самых опасных, с точки зрения обвинения, событий, происходивших одновременно с выступлением Черниговского полка: попытками членов Славянского общества поднять другие полки 1-й армии.

Впервые офицеров Троицкого полка назвал на следствии М. М. Спиридов. На устном допросе в Комитете, состоявшемся 8 февраля, он засвидетельствовал принадлежность к Славянскому обществу Киселевича и Ярошевича, однако их формальное членство утверждал лишь «гадательно»; иными словами, он ничем не мог удостоверить свое показание, ссылаясь на других членов. В письменных показаниях от 11 февраля Спиридов был более осторожен. Он утверждал, что слышал от П. Ф. Громнитского о том, что А. И. Борисов заезжал в Троицкий пехотный полк к этим офицерам, которых считал готовыми принять участие в восстании, «но суть ли они члены или нет» – не знал, «на совещаниях же никогда их нигде не видал» [671]. Одновременно в ответах на вопросные пункты от 9 февраля о причастности к Славянскому обществу двух офицеров показал А. И. Тютчев. По его словам, А. Борисов, приехавший в Пензенский пехотный полк во время событий в Черниговском полку в начале января 1826 г. [672], привез письмо от И. И. Иванова, из которого стало известно, «что в Троицком пехотном полку приняты были… Киселевич и… Ярошевич». Иванов просил сообщить этим офицерам о принятом решении начать открытое восстание и привлечь их для совместного действия с другими полками, в которых служили офицеры-«славяне». Но этого сделано не было, так как офицеры Пензенского полка никаких действий не предприняли. Тютчев безоговорочно считал Киселевича и Ярошевича членами[673].

Комитет решил иметь в виду вновь названных лиц при допросах П. И. Борисова и других главных членов Славянского общества, по мере их прибытия в Петербург[674]. Действительно, 13 февраля П. Борисов получил запрос об офицерах Троицкого полка. В ответ он показал, что не знает об этом обстоятельстве, ничего не слышал о намерении своего брата посетить Троицкий полк и, более того, сообщал: Бестужев-Рюмин говорил, что в этом полку нет офицеров, «которые могли стать членами тайного общества»[675].