Следственное показание Н. С. Бобрищева-Пушкина в отношении Александра Михайловича Мансурова следует также отнести к числу наиболее авторитетных. Лицо, о котором сделал показание Н. Бобрищев-Пушкин, лично предложило ему вступить в тайное общество.

Мансуров и Бобрищев-Пушкин были хорошо знакомы. Они воспитывались в одно время в Благородном пансионе при Московском университете, вместе были произведены после экзамена «в студенты университета». Мансуров, по словам Бобрищева-Пушкина, был человек с дарованиями, «с нравственностию и чувствами религии». На следствии Бобрищев-Пушкин свидетельствовал: «Он и теперь известен несколько в литературном свете, ибо его стихотворения, почти все несколько в религиозном духе, можете найти в журналах московских… ныне… он если не в отставке, то служит по какой-нибудь части статской службы»[1069].

Знакомство продолжилось после окончания Бобрищевым-Пушкиным пансиона, когда он уже поступил в Училище колонновожатых («Бывши знакомы и прежде, знали многие из наших мнений и чувств»)[1070]. Декабрист относил этот эпизод к 1818 – началу 1819 г.[1071]; говоря о своих встречах с товарищем, он счел нужным сообщить: «Однажды этот упомянутый господин Мансуров приезжает ко мне и говорит, разумеется, взяв сперва с меня честное слово, что я никому не скажу того, что он будет мне говорить: „Я знаю, – сказал он мне, – твои мысли, знаю, что ты расположен ко всякому благу, которое можешь ты сделать для общества. Итак, должен тебе сказать: существует в России некоторое соединение, весьма пагубное, которое имеет даже влияние на политические дела государства, имея предметом распространение мнений, долженствующих, наконец, разрушить всякую нравственную связь между людьми, и которое, возрастая, может возыметь, наконец, сильное и явное действие. Многие благонамеренные люди, сведав об этом, соединились также для того, чтобы в свое время противостать оному. Хочешь ли вступить в это общество?“».

Бобрищев-Пушкин, по его словам, ответил отказом на предложение Мансурова, заявив лишь о своей готовности содействовать такому обществу[1072]. Из показания следует с очевидностью вывод о конспиративном характере общества Мансурова, его нравственно-политической направленности, столь свойственной тайным обществам этой эпохи.

С одной стороны, в этом свидетельстве отчетливо видны сходные черты с пропагандистскими приемами участников Союза благоденствия (известными по мемуарной литературе и следственным показаниям), которые использовались для привлечения новых членов. Кандидатам в качестве основной цели общества представлялась борьба против злоупотреблений, укоренившихся в обществе и охвативших бюрократическую систему государственного управления. Обращает на себя внимание тайна – условие, на котором сообщаются сведения. Слова Мансурова напоминают конкретные положения «Зеленой книги», в частности положение об объединении добрых сил против уже объединившихся и влиятельных злых: «Когда зло очевидно и усиление оного ощутительно… тогда деятельное злу противоборствие есть необходимая для каждого гражданина обязанность». И далее: «…господствующему злу противоборствовать можно не иначе, как отстранением личных выгод и совокуплением общих сил добродетели против порока», что является главным основанием для составления тайного общества, к которому, «без сомнения, с удовольствием приступят все благомыслящие сограждане»[1073].