Анализируя указание Н. С. Бобрищева-Пушкина и его описание обстоятельств предложения Мансурова, необходимо иметь в виду и внутреннее состояние самого показывающего. «Откровенное» показание было дано в конце марта 1826 г., после многомесячного запирательства, на исходе длительного заключения в «ручных железах» (раскован только 10 апреля), на фоне нарастающего, по собственному определению Бобрищева-Пушкина, «изнеможения» (вскоре он заболеет душевной болезнью)[1079]. В этой ситуации некоторые акценты в его показаниях могли сместиться. Например, аргументы Мансурова, призванные обосновать вступление в тайное общество, противодействующее влиятельным «неблагонамеренным» лицам, злоупотреблениям чиновников и т. п., под пером Бобрищева-Пушкина вполне могли трансформироваться в яркий образ союза против организованного и тайного объединения злых сил, стремящегося «разрушить всякую нравственную связь между людьми».

Какие еще аргументы могут дополнительно укрепить мнение о том, что Мансуров приглашал Бобрищева-Пушкина именно в Союз благоденствия? Гражданственные убеждения декабристского характера Мансурова находит свое подтверждение в его литературных произведениях. А. М. Мансуров – рано умерший поэт элегического направления, его признавали одним из наиболее талантливых в новом поколении. Его стихотворение «Умирающий бард» является, по оценке современного исследователя, «ярким выражением декабристского оссианизма»[1080]. Известен поэтический отклик Мансурова на поэму А. С. Пушкина «Руслан и Людмила», в котором поэт критически оценивал ее «в духе декабристских требований». В поэзии Мансурова отчетливо различаются «гражданские мотивы» и «вольнолюбие»[1081]. Таким образом все имеющиеся косвенные данные, характеризующие мировоззрение Мансурова, недвусмысленно говорят в пользу его принадлежности к декабристскому союзу.

Составители справки о Мансурове в биографическом словаре «Русские писатели», авторитетные специалисты по истории литературы С. А. Фомичев и Л. Д. Клейн, высказали предположение о принадлежности Мансурова именно к Союзу благоденствия, а Ю. Д. Левин полагал, что он был связан с одним из декабристских тайных обществ[1082]. С этой интерпретацией показания Н. Бобрищева-Пушкина можно согласиться, однако, как уже было отмечено, дать окончательный ответ затруднительно, поскольку на основании имеющегося свидетельства нельзя придти к однозначному ответу на вопрос – в какое именно общество приглашал Мансуров Бобрищева-Пушкина.

Имя Мансурова, несмотря на то что оно было неоднократно названо в показаниях Н. С. Бобрищева-Пушкина, а на полях его показания еще раз зафиксировано помощником делопроизводителя Следственного комитета В. Ф. Адлербергом[1083], что свидетельствует о проявившемся к нему интересе следователей, однако, не упоминается более в вопросах Комитета, как и в чьих-либо показаниях. Оно не нашло отражения ни в следственных документах, ни в «Алфавите» Боровкова. Сомнения, возникающие при решении вопроса, в какое тайное общество Мансуров предлагал вступить Бобрищеву-Пушкину, заставляют включить Мансурова в группу предполагаемых декабристов.