Примечательна реплика Кота о несуществующей жене:
Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, по счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо – счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо![1162]
Ах, мессир, моя жена, если б только она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, по счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо – счастлив, что не женат. Ах, мессир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо![1162]
В полной рукописной редакции романа 1928—1937 гг. в сцене на балу Кот писклявым голосом передразнивает жен, которые дома пилят мужей после бала[1163]. Здесь имеет смысл обратиться к деликатной теме взаимоотношений М. Я. Козырева с его реальной женой, поэтессой Адой Владимировой, каковые и были для него в некоторой мере «тягостным ярмом». П. Н. Зайцев вспоминал о том же кружке писателей-фантастов:
Потом мы сделали оговорки и ограничения относительно писательских жен. М. Я. Козырев стал ездить в наш, по существу, рабочий писательский кружок, а вовсе не литературный салон со своей женой поэтессой А. Д. Владимировой. <…> Ада, Ада, Ада, Ада,Ада, Ада, это вы…—так пел о ней в литературном салоне Е. Ф. Никитиной милый И. Н. Розанов. Она тоже не способствовала сплочению кружка, а развалу его, охлаждению к нему, критическому отношению к моей затее она весьма помогла <…> Что же получилось с чтением новой вещи Леоновым у нас в этот вечер? Милая дама, жена Козырева, еще раньше 11 часов вечера начала беспокойно ерзать на своем стуле или на диване, где она сидела, и дергать своего «Мишу» громким шепотом: «Миша, едем, трамвай уйдет!». Леонов продолжал читать, но громкий шепот Ады его очень дергал и раздражал. С грехом пополам досидели мы до 12 часов… Нетерпеливая, беспокойная дама увлекла-таки своего мужа писателя М. Я. Козырева гораздо раньше, просто прервав чтение. Вечер был испорчен всем: и Леонову, и всем присутствующим <…> Леонов и Булгаков после пеняли мне, зачем я привлек в него дам…[1164]
Потом мы сделали оговорки и ограничения относительно писательских жен. М. Я. Козырев стал ездить в наш, по существу, рабочий писательский кружок, а вовсе не литературный салон со своей женой поэтессой А. Д. Владимировой. <…>
так пел о ней в литературном салоне Е. Ф. Никитиной милый И. Н. Розанов. Она тоже не способствовала сплочению кружка, а развалу его, охлаждению к нему, критическому отношению к моей затее она весьма помогла <…> Что же получилось с чтением новой вещи Леоновым у нас в этот вечер? Милая дама, жена Козырева, еще раньше 11 часов вечера начала беспокойно ерзать на своем стуле или на диване, где она сидела, и дергать своего «Мишу» громким шепотом: «Миша, едем, трамвай уйдет!». Леонов продолжал читать, но громкий шепот Ады его очень дергал и раздражал. С грехом пополам досидели мы до 12 часов… Нетерпеливая, беспокойная дама увлекла-таки своего мужа писателя М. Я. Козырева гораздо раньше, просто прервав чтение. Вечер был испорчен всем: и Леонову, и всем присутствующим <…> Леонов и Булгаков после пеняли мне, зачем я привлек в него дам…[1164]