Обострение актуальности вопроса о смысле жизни в декадентском мировоззрении связано с тем, что декаданс – искусство без веры. «Вера – жизнь и истина в одно и то же время – есть такое действие, которым человек, осуждая свою собственную несовершенную и злостную личность, ищет соединиться с существом нравственным по преимуществу, с Иисусом праведным, с Богочеловеком», – утверждал А. С. Хомяков[860]. В декадентской картине мира отрицание жизни как раз связано с утратой истины. Именно поэтому решение вопроса о смысле жизни связано здесь с проблемой обретения истины. Русские декаденты, с одной стороны, наследуют пафос истины, характерный для религиозной философии А. С. Хомякова, с другой стороны, исходят из иррационального характера истины, обретение которой – имманентная потребность личности, ее цель. Ярким примером реализации этой потребности может служить уже первый русский декадентский роман – «Тяжелые сны» Ф. Сологуба. В поисках истины его герой проходит от дискредитации познавательных возможностей разума через обличение порочной и злой сущности страсти к истине в любви. Однако обретенная в любви истина экзистенциально чужда ему. Выходит так, что смысл жизни человека в обретении истины, но истина оказывается по сути недостижимой, а сама жизнь – бессмысленной. Негативное отношение декадентов к миру находит выражение в идее принципиальной бессмысленности жизни, выраженной ужасающими образами, в каких является им действительность. Отнюдь не внушающие оптимизма картины быта провинциальной России, широко представленные в декадентской прозе, пугают, шокируют, парализуют сознание читателя, создавая ощущение полной абсурдности жизни. Однако примечательно, что именно любовь в декадентском представлении становится единственно возможным способом преодоления этого абсурда. Следующим шагом должно было стать обретение утраченного Бога. Ведь если следовать логике А. С. Хомякова, любовь способна примирить все противоречия в обществе и установить отношения подлинного братства. Любовь и есть Бог.

Подавляющее большинство русских декадентов сделали шаг к обретению Бога уже в начале ХХ века. Трансформации декадентского индивидуализма стали началом преодоления декаданса. Отношение к индивидуализму, который в свое время объединил декадентов, обусловило расхождение между ними. Уязвимость декадентского индивидуализма заключалась в том, что он «был понят в основном “как интеллектуальное донжуанство” и декаданс охватывал все в мимолетности самодовлеющих “мигов”, в самоценных и своеначальных “мгновенностях”. Индивидуализм декадентства был непрочен, как всякий чисто эстетический индивидуализм»[861]. На смену декадентскому приходит соборный индивидуализм.