IV

IV

Сергей Лавров в книге «Лев Гумилев: Судьба и идеи» восстановил историю взаимоотношений автора теории этногенеза со старшими евразийцами. Письма и статьи Л. Гумилева приходили в Прагу к Петру Савицкому, и тот пересылал их в Америку Георгию Вернадскому. «Штатовская» цензура долго «марыжила» статьи перед вручением их адресату. Зато впоследствии американцы едва ли не первыми оценили теорию этногенеза и теперь, по словам Елены Гончаровой, читают студентам лекции и используют концепцию для осмысления взаимоотношений с ближайшими соседями. Впрочем, не только с ближайшими. В США уже подсчитали, уточняет доктор медицинских наук Эльмира Глубоковская[852], что через 50 лет нас, россиян, останется около 55 миллионов, примерно треть от населения современной России. Расчеты шустрых американцев держатся на следующей идее.

«Причиной образования этноса, – размышляет Л. Гумилев, – я считаю особую флуктуацию биохимической энергии живого вещества, открытую Вернадским, и дальнейший энтропийный процесс затухания толчка от воздействия окружающей среды. Каждый толчок рано или поздно должен затухнуть. Таким образом, исторический процесс представляется мне не в виде прямой линии, а в виде пучка разноцветных нитей, переплетенных между собой. Они взаимодействуют друг с другом разными способами. Иногда бывают комплиментарными, то есть симпатизируют друг другу, иногда наоборот, эта симпатия исключается, иногда это идет нейтрально».[853]

Не слишком ли поторопились американцы списать наш этнос в «утиль», дескать, затухающий. Теперь евразийство популярно и у нас. В столице Казахстана – в Астане – даже университет носит имя Льва Николаевича Гумилева. В Москве проводится фестиваль кино «Евразийский калейдоскоп» под девизом «Этнос – диалог культур». Осваивают евразийский плацдарм и прозаики.

Попытались размотать «пучок разноцветных нитей» Валентин Распутин в повести «Дочь Ивана, мать Ивана» и Леонид Бородин в повести «Бесиво»[854] и пришли к иным результатам, нежели американские счетоводы. Их прогноз – оптимистичен, хотя сюжет той и другой повести трагичен, но не случайно же древние греки называли трагедию катарсисом; действительно, она – очищение души.

Целый день мстительница в повести Распутина маялась возле прокуратуры, поджидая, когда привезут «злодея»; убедилась, что за его освобождение дают взятку и вот-вот отпустят на свободу, выстрелила из обреза и убила кавказца, который изнасиловал ее дочь Светку. Все же главный персонаж не Тамара Ивановна Воротникова; скорее – сын Иван, а может быть, – отец Иван, между которыми Тамара Ивановна связующее звено, передающее традицию. Мягкохарактерный муж Анатолий не защитник.