– Может быть, всё же скажешь, что задумала?

– Почему не сказать? Видишь ли, нет у меня охоты попасть в виновники потопления Зауральского банка.

– Лорик, ты надеешься вразумить Янселевича? – Депов спрашивал так, будто уговаривал её не делать этого. Совсем как недавно – не связываться с Кротом.

– Не надеюсь. Но попытаться обязана.

***

Кутаясь в модную курточку-дутик, галантно поданную членом Коллегии адвокатов, Лебедева неуверенно ступала по коврам. Пойди найди ходы-выходы в этих графских развалинах! – ворчала она себе под нос, вспоминая, какими закоулками добиралась до нужного кабинета. Пара лесенок и приличный круг по безлюдным коридорам опять вывели к кабинету Депова. Проклятье! Начинай плутать сначала!

В это время за левым поворотом послышались чьи-то тяжёлые шаги, и в арке, ведущей вниз (вот где искомый-то спуск!), показалась мужская фигура. Прежде, чем широкий приземистый силуэт приблизился, Лариса узнала Валерия Кротова.

Этот-то что здесь забыл? – почти панически подумала она, и тут же сообразила, что Крот, видимо, идёт к её недавнему визави: Депов по-прежнему работал на него. Улизнуть ей было некуда, за спиной пропадал в далях особняка нескончаемый коридор. Встреча неизбежна…

Валерий Андреевич двигался, не поднимая головы. Но как ни вжималась Лариса в стену, как ни старалась стать незаметной, Крот, поравнявшись, окатил её водянистым неприязненным взглядом: что за шелупонь путается тут на дороге? Одутловатое лицо всё ещё несло нездоровый налёт камеры, белки покрывала воспалённая сосудистая сетка, отчего глаза выглядели по-звериному красными. Упырь, как есть упырь.

– О! Знакомая птичка! Опять тебе заняться нечем? Что на этот раз вынюхиваешь? – сипло сострил он, растянув в ухмылке щербатый рот. И тут же, сплюнув на ворс дорогой ковровой дорожки, желчно хмыкнул: – Нигде от этих паршивых газетчиков проходу нет!

Позже Лариса пыталась понять, с чего её так занесло. От застарелой ненависти к убийце, чувствующему себя хозяином жизни? Или от оскорбительного тона в отношении профессии, которую она любила и уважала?..

Ей бы промолчать и шмыгнуть восвояси. Вместо этого маленькая женщина расправила плечи и с вызовом тряхнула копной медных волос:

– Похоже, в нашем городе проходу нет не только от журналистов?! От уголовников, обязанных сидеть дома под подпиской, – тоже?!

Откуда ей было знать, что законченный отморозок Кротов считал трашной обидой брошенное в его адрес слово «уголовник». Он готов был простить, если его называли преступником, убийцей, даже маньяком, но с этим пакостным определением смириться не мог. Кто смеет такого умного и образованного человека, приближённого аж к самой верховной государственной власти, ставить на одну доску со всякой низменной тюремной гопотой!