…– Даша, когда перешлёте модуль? А то нам сегодня нужно заверстать его на полосу…

Рекламная богиня тут же с народом; из открытой двери цветочного закутка она зорко следит за процессом:

– Леночка, предлагайся понастойчивее. А так ничего не продашь!

– Твоему клиенту, Валерия, не жалко и пятнадцать процентов скинуть, лишь бы не соскочил. Чего жмёшься?

Параллельно начальница и сама ведёт переговоры:

– Фёдор, голубчик, где же обещанное перечисление? Что? Бартером? Да у нас же не строительная база, как мы станем этот пиломатериал продавать?..

– Добрый день, уважаемая Рита Станиславовна! Вашу просьбу я помню. Обязательно упомянем «Снабсбыт» в следующей подборке. Но и вы не забудьте – даром это вам не пройдёт…

И только на рабочем месте Ларисы никакой суматохи. Вчера вышла её «Кому и почему…?», и сейчас она внимательно разглядывает полосу с заметкой. Пожалуй, правильно они сделали, приписав в конце «продолжение следует». Служба доставки говорит, что и этот-то номер расхватали, как горячие пирожки. А уж следующий и вовсе с утра будут караулить, можно увеличивать тираж.

В это время в дверь просовывается идеально прибранная голова секретарши Ниночки:

– Лебедева, хватит мечтать! Тебя сам Виталий Семёнович разыскивает! Мухой лети в приёмную, соединю.

Ларисино благостное настроение как грязной тряпкой смывает. Она вздыхает и плетётся на третий этаж, прихватив диктофон. Предварительно заглядывает к Ольге Ивановне:

– У вас случайно лишней подушки не завалялось – к заднице привязать? Иду получать пинки. Витас желает побеседовать…

Общение с Куриловым меньше всего напоминало беседу. Из трубки без предисловий понеслись отборные ругательства, слышать подобное в свой адрес Лебедевой ещё не приходилось. Куда делась выдержка, подобающая его сану! Главный по СМИ больше не помышлял о церемониях. Отвечать на этакие фиоритуры нормальным слогом было невозможно. Да ответа и не требовалось. Чтобы донести начальственную волю, вполне хватало – соответственно тогдашним правилам руководства – как можно грубее построить подчинённого. Ярость зажгла чёрным янтарём глаза Ларисы, но она сдержалась и в перепалку не вступила. Вместо этого обнажила своё, журналистское, оружие: отставила трубку подальше от уха, чтобы хоть немного притушить децибелы дурного этого ора, и незаметно для копошащейся в бумагах Ниночки подключила к аппарату своего верного «шпиона». Потом эту диктофонную запись не вырубить даже начальственным топором.

Смысл выволочки был известен: как смела какая-то наглая козявка игнорировать распоряжение сверху (Курилов так и выразился: распоряжение!), и до суда высунуться с темой Златковского-Охрипенко?! Виталий Семёнович верещал, что дура Лебедева не представляет, в какие колёса суёт палки. Что вздумала она путаться под ногами самого высокого городского начальства. Что мэр, не говоря уже о прокуроре Зауралья, со дня на день ждут, когда можно будет начать процесс над организаторами убийства директора «Пластика», все материалы, считай, готовы, а тут какая-то писулька вдруг будоражит общественность сомнениями и предположениями! Хуже того – прямо наводит тень на репутацию высшего эшелона.