– Уж если Диме-попугаю даже баллистика не нужна, то разыскивать какую-то лодку он и вовсе не станет. Гильзы утонули, винтовочку давно затащило течением в омут или под какую-нибудь дальнюю корягу… Ни тебе главных улик, ни истинного орудия преступления. Вот уж точно: концы в воду! А на голой баллистике далеко не уедешь. И он, шельмец, это знает.

– Коли припрёт, то быстренько будет измыслен какой-нибудь другой документик, где всё сойдется – и гильзы с оружием, и траектории пуль, – удручённо констатирует Друзь, сердито попыхивая негритоской. Но тут же решительно подхватывается:

– Но мы с тобой всё равно обязаны состряпать из этой экспертизы преогромное лыко в их строку, да, Лора?

Лариса предпочитает смолчать в ожидании, покуда Друзь вытряхнет из своих закромов все погремушки. Та не заставляет себя ждать:

– А почему не спрашиваешь, что там в Овсеевке?

– Спрашиваю: в Овсеевке что-нибудь выездили? – в голосе Ларисы отчего-то звучит надежда. Сочувствует она этому незнакомому ей Охрипенко, что ли? Журналистскую этику нарушаете, мадам! Где ваша отстранённость и неподкупность? Где принцип холодного объективного зеркала?

–Там та же история: и да, и нет. Городской навороченной машины или машин никто из местных не видел. Хотя, как ты умно заметила, всё могло происходить ночью, а ночью деревенская публика устало или мертвецки пьяно спит. Правда, на почте припомнили, что в апреле был им звонок из города. Какая-то девчонка (неужто и до семьи Крота добрались?!) слёзно причитала, чтобы пригласили дяденьку городского постояльца. За ним сбегали, и он поговорил по телефону, минуты три. Не похоже, что с ребёнком. Просто молчал и испуганно слушал. Под конец гаркнул: «Так точно!», и бегом кинулся к себе. А минут через пятнадцать уехал.

Как божилась квартирная хозяйка, вернулся «дяденька постоялец» недели через две, тихий и в матину пьяный. Ну а вскоре и опера пожаловали – вязать сердешного. Приехали не абы куда, а конкретно в Овсеевку – точно знали, где зверь залёг.

Посланные в деревеньку Вероникины помощники попытались отыскать хоть какие-нибудь следы, говорящие о присутствии чужеродных внедорожников. Но ничего не обнаружили – кроме отпечатков шин милицейского «газика» да бездонной тракторной колеи по просёлкам, набухшим весенней влагой. Не было там никакого Охрипенко. Как и Алика, или кого-то из его свиты.

Острый ум адвокатессы зацепился и за другой важный с точки зрения защиты вопрос, который следствие не спешило прояснить. К примеру, в деле отсутствовал даже самый приблизительный милицейский документ, фиксирующий многодневное отсутствие Кротова в городе. Получалось, что хотя на время доследования по делу о бочках он и находился у ментов под колпаком, никто эту священную для города корову особо не пас. Забывчивые милиционеры с умиляющей беспечностью выпустили из виду гражданина, проходящего обвиняемым по самому страшному криминальному случаю в истории Зауралья. За что, между прочим, не понесли даже мало-мальского наказания.