15. 1990

15. 1990

ЛЮБОВЬ

Утро, когда Монро Концеппер пошел к соседям, Слотникам, чтоб обсудить мистера Костигана, было утром теплого майского воскресенья. Концеппер шагал по подъездной дорожке Слотников, из шероховатого красного кирпича, по влажным неубранным обрезкам первого в этом году безмешочного травокоса и готовился нажать на подсвеченный дверной звонок с переводной картинкой «Электрификация всего дома» под ним, такой же, как прошлая картинка на прошлом доме Концеппера, и на миг приостановился, чтобы убрать кусочки травы из отворота брюк.

Слотники сидели в столовой, в халатах, кожаных шлепанцах и шерстяных муфтах для ног, меж тарелок с крошками от французских гренок, рыхлые и тяжелые от впитанного сиропа, и читали воскресную газету, храня кленовую липкость на пальцах и в уголках ртов.

Мелодия дверного звонка Слотников всё не унималась. Она еще играла, когда дверь открыла Эвелин Слотник. Концеппер стоял на веранде. Руки Эвелин невольно взлетели к волосам, глаза упали на ступни в шерстяных муфтах под небритыми лодыжками. И тут пришел контекст, и она перевела взгляд с себя на Концеппера.

Тот был одет для причинения боли, в легкий английский плащ и заутюженные брюки и черные ботинки, сияющие, как вагоны метро. При нем был портфель. Эвелин Слотник глядела пристально. Все это заняло не более секунды. Из гостиной послышался газетный хруст.

– Доброе утро, Эвелин, – сказал Концеппер бодро.

– Монро, – сказала Эвелин.

Когда пролетели еще несколько секунд, в течение которых Концеппер по-прежнему стоял вовне дома Слотников, он вновь улыбнулся и повторил, громче:

– Доброе утро, Эвелин. Надеюсь, я не…

– Ну, заходи, – сказала Эвелин, довольно громко. Отворила дверь пошире и отступила. Концеппер смёл остаток росистых газонных обрезков на нелепый приветственный коврик Дональда Слотника, затем прочел «ВОН ОТСЮДА» и вошел.

– Заходи же, Монро, – пролопотала Эвелин даже громче. Ее опухшие глаза, широко открытые и смущенные, смотрели в Концепперовы. – Он дома, – сказала она одним ртом.

Концеппер усмехнулся и кивнул Эвелин.

– Если вдруг Дональд дома, – сказал он громко. – Извини, что вторгаюсь. Мне нужно поговорить с тобой и Дональдом.

Где-то еще дальше скрипнул стул. Дональд Слотник вошел в гостиную, где стояли Эвелин и Концеппер, не глядя друг на друга. Эвелин жамкала пояс халата. Дональд Слотник надел поверх пижамы какую-то блестящую восточную накидку. Он был при кожаных шлепанцах, спортивной странице и утреннем хохолке. Из столовой донесся шорох: это Скотт Слотник применял к газетному разделу комиксов жвачку для рук.