— Книга притч, двенадцатая глава, двадцать шестой стих: «Праведник указывает ближнему своему путь, а путь нечестивых вводит их в заблуждение».

— У нас нет свидетельств, что Констанция Уинстон плохо влияла на Мэри Дирфилд, как и кто-либо другой, Калеб, — возразил Уайлдер. — И Констанция ни в чем не обвиняется.

— Нет, — согласился тот. — Пока.

Он указал на Констанцию и продолжил:

— Мы знаем, что вы за человек.

— Человек с побелевшими волосами и морщинистым лицом, — заметила она. — Иными словами, человек, каких редко замечают, если только не ищут того, кого легко очернить и затравить.

— Подобной дерзостью вы не поможете своей подруге, — прошипел Адамс. — Следите за языком.

— Благодарю вас за совет, — ответила Констанция. — Я так и поступлю.

Видимо, в этот момент Адамс решил, что достаточно прошелся по репутации Мэри, и Констанцию отпустили. На кратчайший миг Мэри показалось, что она сейчас ее обнимет, но ее подруга была умна: она понимала, что так может сделать только хуже, поэтому прошла мимо, не подав ни единого знака.

— Матушка Бет Хауленд сейчас здесь? — спросил Адамс у констебля.

Не успел он ответить, как Мэри услышала знакомый голос из другой части зала:

— Да, сэр. Я здесь.

— У нас есть вопросы к вам.

— И я с радостью на них отвечу, — сказала матушка Хауленд, выйдя вперед. Во время присяги она выглядела наряднее обычного: сегодня на ней были изумрудно-зеленая блузка и синяя юбка.

— Пожалуйста, расскажите нам, — начал Калеб Адамс, — что вам известно о Мэри Дирфилд и ее склонности ко злу.

Мэри посмотрела на Бенджамина Халла, в ярости от того, как магистрат решил начать допрос, как будто ее присяга Люциферу — уже решенное дело, но, прежде чем Халл успел попросить, чтобы начало допроса было менее агрессивным, Уайлдер наклонился вперед и сказал:

— Калеб, ты, видимо, несерьезно.

— Я абсолютно серьезен. И не потерплю Дьявола среди нас.

— Пожалуйста, подбирай слова тщательнее. Задай вопрос, на который можно будет ответить однозначно.

Адамс фыркнул, но начал заново: