— Вы видите в них больше угрозы, чем я, Калеб. Я не пользуюсь ими и не одобряю их, но я не склонен считать их инструментами зла.

— А Мэри?

— Об этом я не могу судить. Но я сомневаюсь в этом, учитывая, что их привез ее отец.

— Что вы можете сказать о Дьявольской монете и метке на пороге? Меня это очень беспокоит.

— Думаю, что ваше беспокойство вполне оправданно, — ответил священник. — Сатана коварен и неотступен. Наши старания здесь, в Бостоне, особенно Его злят. Он сделает все, что в Его силах, чтобы свести на нет наш труд.

— Вы полагаете, что Мэри Дирфилд виновна?

— Если она вырезала метку на пороге…

Адамс ударил рукой по столу и сказал:

— В ее переднике была монета со знаком Дьявола! Джон, при всем уважении, но подумайте только об этом вопиющем факте! Монета была в фартуке Мэри Дирфилд.

— Так говорит служанка.

— Вы обвиняете Кэтрин Штильман во лжи?

— Нет. Я просто говорю, что у этой истории две стороны. Я знаю Мэри Дирфилд, которую каждое воскресенье вижу в церкви, и я знаю Мэри Дирфилд, которая решила счесть свое бесплодие благословением и стала помогать священнику с семейством Хоуков. Вот та молодая женщина, которую я знаю, — сказал он.

Дэниел Уинслоу наклонился вперед и спросил:

— По-вашему, каждый прихожанин вашей церкви будет спасен?

— Конечно, нет. Нам не дано знать, кто спасется, а кто обречен.

— Но нам известно, что завет дел условен[16].

— Это мы знаем наверняка.

— Именно поэтому мне кажется, — продолжал Уинслоу, — что Мэри могла посещать церковь и помогать семье Хоуков только ради того, чтобы скрыть свою связь с Сатаной.

— Все возможно. Но, Дэниел, я также уверен, что некоторые вероятности правдоподобнее иных.