Но музыка еще не искусство оперы, ибо опера предполагает сюжет. Сюжет здания Сиднейской оперы возникает из соотнесения архитектурной формы с окружением. Звучащие раковины Утцона с их стеклянными мембранами – витражами, в которых хорошо (особенно по вечерам, во время спектакля) видны средники-струны, возвышаются над береговой линией мыса, окаймляющей сооружение с трех сторон. Глядим ли мы с моря или из города, зримое многоголосие Утцонова сооружения доносится до нас с берега. Эта музыка не абстрактная, не умозрительная, которую немецкие романтики неубедительно сравнивали с архитектурой, а морская, приморская музыка. Я упомянул эолову арфу как один из образов, рождающихся в воображении при взгляде на оперу Утцона. Эол – господин над ветрами, но не над ветрами пустынь или гор, а над морскими ветрами. Я не утверждаю, что сюжет зримой музыки Утцона связан с каким-либо определенным мифом. Суть моего восприятия Утцоновой риторики в том, что построенное по его проекту здание отсылает воображение в неопределенную мифическую ширь, в неисчерпаемое многобразие поэтически переживаемых основополагающих взаимоотношений человека и природы. В данном случае – взаимоотношений земли, моря и человека. Сила воздействия этого оперного дома – не чисто формальной природы. Это мифогенная сила. Перенесите мысленно оперу Утцона из Сиднея в любое место, удаленное от моря, – и она превратится в «научно-фантастический китч» (как Уоткин определил эстетику нью-йоркского музея Гуггенхайма).

Вот уже около полувека здание, построенное Утцоном в Сиднее, остается самым адекватным образцом поэтики оперного театра. Как музей Гуггенхайма в Бильбао, оно привлекает публику прежде всего своей архитектурой: две трети посетителей из примерно четырех с половиной миллионов в год идут сюда не на спектакли823, а за архитектурными впечатлениями, тем более что его реальная, физическая акустика оставляет желать лучшего. Но в отличие от музея Гери, сила притяжения этого здания заключена не просто в захватывающей дух необычности архитектурных форм. Можно ничего не знать об их музыкальных ассоциациях, но мифопоэтическая аура Сиднейской оперы никого не может оставить просто любопытствующим туристом – потребителем диковин. Глядя на это здание, каждый из нас в той или иной степени испытывает воодушевляющее переживание, которое можно выразить словами Осипа Мандельштама: «И вот разорваны трех измерений узы / И открываются всемирные моря»824.

Эльбфилармóни

Эльбфилармóни

По архитектуре районов, примыкающих к историческому ядру Гамбурга с юго-востока, можно сказать, чем хотел быть этот город, вступив в Новейшее время.