Понятно, что ничем хорошим эта история закончиться не могла: авторы придумали отцу Евплу искушение почище чувственной белотелой слабоумной Марьи, которая соблазнила отца Сергия. Отцу Евплу помешали жить в гробу и спасаться… вишневого цвета клопы, которые забрались в его «жилище» и круглосуточно кусали все тело. Он пробовал было морить их керосином (вместе с молитвой) – не помогло. Не помог ни порошок «Арагац», ни жидкость с запахом отравленного персика под названием «Клопин». «Клопы размножались необыкновенно быстро и кусали немилосердно. Могучее здоровье схимника, которое не могло сломить двадцатипятилетнее постничество, – заметно ухудшалось. Началась темная отчаянная жизнь. Гроб стал казаться схимнику Евплу омерзительным и неудобным. Ночью, по совету крестьянина, он лучиною жег клопов. Клопы умирали, но не сдавались… Положение ухудшалось. Через два года от начала великой борьбы отшельник случайно заметил, что совершенно перестал думать о смысле жизни, потому что круглые сутки занимался травлей клопов. Тогда он понял, что ошибся. Жизнь так же, как и двадцать пять лет тому назад, была темна и загадочна. Уйти от мирской тревоги не удалось. Жить телом на земле, а душою на небесах оказалось невозможным. Тогда старец встал и проворно вышел из землянки. Он стоял среди темного зеленого леса. Была ранняя сухая осень. У самой землянки выперлось из-под земли целое семейство белых грибов-толстобрюшек. Неведомая птаха сидела на ветке и пела solo. Послышался шум проходящего поезда. Земля задрожала. Жизнь была прекрасна. Старец, не оглядываясь, пошел вперед. Сейчас он служит кучером конной базы Московского коммунального хозяйства»[303].

Разумеется, это была насмешка, если не издевка – и над роковой ошибкой блестящего гусара, погубившего четверть века своей жизни, и над судьбой толстовского схимника, и над самой идеей уйти от мирской тревоги ради познания смысла жизни.

«Одно доброе дело, чашка воды, поданная без мысли о награде, дороже облагодетельствованных мною для людей», – к такой мысли приходит отец Сергий. Служба кучером оказывается более осмысленным занятием, чем отшельническое служение Богу – к такой мысли приходит отец Евпл.

Но вернемся к картине Протазанова. Позднее отреставрированную копию показывало «Главное управление кинофикации и кинопроката и Всесоюзный Государственный фонд кинофильмов» в цикле «История советской художественной кинематографии. Фильмы культовых режиссеров. Немое кино» с вежливым, компромиссным предисловием: «Фильм, поставленный в 1918 году по одноименной повести Л. Н. Толстого имел значительный успех и завоевал широкую популярность. Этому способствовало высокое по тому времени мастерство старейшего русского кинорежиссера Я. А. Протазанова, который бережно перенес на экран произведение великого писателя. Серьезным достижением явилось исполнение главной роли видным артистом немого кино Иваном Мозжухиным. С той поры прошло много лет. Искусство кино ушло далеко вперед. Но в истории отечественного киноискусства “Отец Сергий” занял почетное место как один из реалистических, талантливых фильмов, не утративших свою художественную ценность до наших дней»[304].