– Посмотрите вниз, опишите ноги.

– Ступни поуже моих, пальцы длиннее. Вся я маленькая. Девочка.

– Теперь встаньте в эти ноги, как в сапоги. Увидьте себя девочкой. Обойдите дом.

– Изба большая. Простая, стены тёмные. В одной половине сами живём, за стенкой скотина. Амбар обгоревший, весь покосился. Дальше баня по-чёрному. Мама в избе, платье под грудь подпоясано, голова платком покрыта. Ой, это ж Соня моя мама! Не похожа совсем, но это Соня! Вдвоём мы, никого у нас. Смотрит тепло. Любит. На меня мать в этой жизни так не смотрела…

– Где ваш отец? Посмотрите! – предложил Лев Андронович.

– Грохот какой-то. Страшно! Будто камни падают. Точно камни. Вижу, сыплется мрамор, пепельно-серый. Возле карьеров живём в Рускеале, – и совсем не удивилась, что знает откуда-то слово «Рускеала». – Там мрамор для дворцов добывают. Отец в карьере погиб. С ним ещё пять работников. Мрамор взрывали, их завалило. Там и остались. Мы-то карелы, а он русский работник. Мама-Соня меня с ним пригуляла. Карелам с колдуньей жить нельзя, а работнику всё равно.

– Что ещё видите? Почему амбар обгорелый?

– Вижу огонь большой, амбар горит, громко трещит! Работники подожгли. Кричат, что мама-Соня наколдовала, чтоб тех мрамором завалило. У дома кричат, что сожгут нас вместе с домом. Я маленькая, под кровать залезла, плачу. Мама-Соня пошла к ним, к окошку бегу, боюсь, сожгут её!

– Что дальше?

– Страшно! Мама-Соня вышла, рукой повела – огонь погас. Работникам в глаза посмотрела, они разбежались в страхе. Кричит, если опять придут, их тоже мрамором завалит. Вернулась в избу, целует меня, успокаивает. Она и болезнь заговаривать умеет, и пропавший скот ищет, и сны толкует, и порчу насылает, и мужской силы лишает! Все карелы её боятся.

– Смотрите дальше свою жизнь. Увидьте себя молодой женщиной.

– Иду по лесу, травы собираю на лекарства, с деревьями аукаюсь. Камня у нас много, земли мало. Лес на камне растёт.

– Как аукаетесь?

– Мне деревья, пни, птицы все как живые, а камней боюсь. Переговариваюсь не словами. Молодая я, вижу, мама-Соня целует меня ночью, говорит, так надо, а то колдовскую силу потеряет. Ищем её, следов нет. Значит, так надо. Одна живу, хозяйство на мне, бабы ходят, в ноги падают. Просят вылечить, приворожить, кому дитя понести, кому на смерть сделать…

– Вы тоже колдунья?

– Как три ночи исполнилось, мама-Соня мыла мне голову и грудь три четверга подряд пеной с трёх водопадов. Так наш колдовской дар родным по крови передают.

– Где ж взяла водопады?

– На речке Тохмайоки четыре водопада, – и Валя снова не удивилась, что откуда-то знает название «Тохмайоки». – Сосед на телеге возил, у него сын слепой родился, мама-Соня ему глаза вставила. Сосед ей стал как раб.