– А иконы у вас в избе есть?

– Нам деревья заместо икон. По забору рядами дуб, берёза да клён. Силу нам дают. У воды ива, через неё женское колдовство идёт, хоть на любовь, хоть на мор.

– Многих уморила?

– Как платили, так и морила, денег зря не брала. Потом устала. Сосед курицу мою украл. Хотела ему на смерть сделать, так дети ж у него малые. На корову сделала. У коровы вместо молока из сосков кровь полилась… Корова кричала, будто забивают. Жалко стало, обратно сделала.

– Дети у вас есть?

– Нагуляла от пастуха, да скинула. Болела, чуть не померла. Потом жалела, что скинула. А больше не было.

– Ещё что было важного?

– Богатого лечить повезли. Стрелой ему шею задели, теперь болит. Старый, красивый. Сказал, живи со мной, жена слова не скажет, но я домой вернулась. Мама-Соня говорила, мужчина силу отбирает, если с ним жить. Дети свои силу тоже отбирают. Ох, забыла, из-за этого богатого ещё одну уморила. Сожгла.

– Как это сожгла?

– Из города ему привезли. Не в любовницы, а так. Пела, гадала. Кале была.

– Кале? Что-то знакомое…

– Цыган здесь так зовут. Пока я его лечила, она всё тёрлась вокруг. Уехала я, она ему, мол, пусть передаст для меня с ней денег, тогда я к нему вернусь. Дал он ей много риксдалеров, деньги такие, так она их мне не повезла, спряталась в соседней деревне. Хотела наврать, мол, деньги колдунья взяла, а к тебе не вернулась.

– И что?

– Слуга от него приехал, спрашивает, чего не едешь? Я ему, езжай да передай, деньгами меня не купишь. И скажи, цыганка эта сгорит с деньгами, что взяла. Ну и сожгла её.

– Как сожгла?

– Головешка из печки выпала, да на сухом полу занялась ночью.

– Почему выпала?

– Так я ей выпасть велела. Она ж деревянная, а я с деревьями дружбу водила. По юбке цыганку потом и опознали.

– По цветастой?

– Кале, хоть цыгане, но юбки у них большие чёрные, а кофты белые с кружевом.