И переходила на язык почти детских рисунков: на ватмане появлялись силуэты, какие девочки младших классов рисуют на промокашках. Однажды показала Вале сюжет: королевну в кринолине, тщедушного трубадура в клёшах, даму с собачкой и худого очкастого мужчину.

– Угадаешь?

– Чего тут угадывать? Твоя семья. Я, Коготь, моя мать и твой папа, – перечислила Валя. – Симпатично, но кого-то не хватает… А?

– Все дома, – твердо сказала Вика.

– Не все.

– Ты про мою мамку? На фиг она мне, пусть к своему хачику катится! – скривилась Вика.

– Ещё кого-то нет! – упорствовала Валя.

– Кого?

– Тебя!

– Ой, блин! – спохватилась Вика и прямо под кругом нарисовала чёрной краской безволосого уродца с тонкими ручками и ножками, подпирающего компанию большой головой с грустными глазами.

– Непохоже, – сказала Валя.

– Фишка не в сходстве, а самовыражении.

– Так ведь ты только на себе схалтурила. Шарик и тот подробный!

– А я такая снегурка и есть. Ты меня не разглядела, – уныло ответила Вика.

– Это ты себя не разглядела. Бери зеркало, рисуй автопортрет! После внутри должно появиться ощущение чего-то внутренне завершённого. Как сон с хорошим концом, когда просыпаешься, и целый день радостно.

– У меня таких снов нет. Мне чаще ломка снится, будто кто стоит на горле хакингом и ща раздавит! И если не вмазаться, до конца раздавит! – призналась Вика. – Ещё снилось, будто сплю… Но не вся сплю, тебя вижу, всё соображаю. Как в регрессии. Холодно, зима, декабрь. Новый год наезжает. Это на самом деле было! Куртку фирменную за порошок сдала, нашла рвань, мёрзну. Еду с Когтем с Лубяны, там любую наркоту на раз возьмёшь. А Коготь никакой, засадил шар полчаса назад. За руку его веду, как слепого, к турникету. Дальше эскалатор. Боюсь, Коготь вниз покатится, как щипцы его держу. Тётка-контролёрша зырит на нас, врубилась. И в свисток. Блин, соловей Алябьева! Сразу мент подземный!

– Не волнуйся так, когда рассказываешь, – притормозила Валя.

– Не волнуйся? Метромент к нам, а у меня в ботинке 150 грамм порошка от барыги. Ну, тащит нас в норку свою. У Когтя паспорта нет. Я туда-сюда плакать, мол, маленькая, в школе учусь. Мент говорит, раздевайся. Нюх, как у Шарика. Я с Когтя начинаю куртку стаскивать. А мент ушлый: сама раздевайся! Я сверху снимаю. А он говорит: шузы сбрасывай, и пакетик ловит!

– С наркотиками? – спросила Валя, боясь сбить девочку.

– Нет, с картошкой! – разозлилась Вика. – А я знаю все примочки. С понятыми должен обыскивать. Коготь объяснял. А Коготь уже как тряпка, его пакуй и вези. Мент говорит: «Геру с Лубяны тащишь?» А я, как Коготь учил: «В школе учусь, у меня мама – начальница. Вас не знаю, его не знаю – пакетик первый раз вижу!» А он разозлился, схватил дубинку, и начал меня гасить. Сильно гасил. Я – орать, кровь из носу хлещет, губы распухли. А Коготь смотрит и улыбается, пузыри, сука, пускает – приход у него. Тут тётка вбегает, типа, у неё кошелёк в метро попёрли. А я уже на полу валяюсь, а мент ногами метелит! Тётка как заорёт на него. Взяла меня, умыла, наверх повела, про свой кошелёк забыла…