Дальше это взаимоналожение семантических признаков развивается: в описаниях, однозначно относящихся к рыбам, за счет идиоматики проступают свойственные человеку особенности.

Строка «Их, бесшумно окающих ртами» в плане энциклопедических знаний о мире основана на факте рыбьей немоты и характерного хватающего движения ртом у рыб (этим объясняется плеонастичное добавление ртами к глаголу окать). На лексическом же уровне в строке актуализируется значение идиомы нем как рыба [Гаспаров М. 2001: 660; Napolitano 2017: 309]. Образ немых рыб, глотающих воду, соотносится со строками «Не звучит утопленница-речь» и «Твои речи темные глотая, / За тебя кривой воды напьюсь» (вторая цитата – обращение героя к героине; за счет этого герой символически сопоставляется с рыбами, желающими полухлеба плоти).

В то же время в описании рыб благодаря идиоматике проступает другой уровень, отображающий человеческие эмоции. Так, глагол окать (или, согласно другим вариантам текста, – охать) может быть понят не просто как рыбье о-образное движение ртом, но как проявление реакции на некое впечатление, как в идиоме охать от удивления / боли. Далее, не вполне доказуемым (такой идиомы нет в синхронных Мандельштаму словарях), но интересным представляется потенциальное присутствие идиоматической семантики в строке «Раздувая жабры: на, возьми!»: раздувать жабры – ‘сильно злиться (тяжело дыша, пыхтя)’[86]. Вместе с тем выражение раздувать жабры может быть связано с фразеологией и на основе синонимии, ср. фраземы, называющие состояния человека: раздувать ноздри (‘тяжело дышать, гневаться’) или надувать щеки (‘важничать, обижаться’). Семантика гнева или напыщенности, таким образом, в любом случае сопутствует рыбам.

Надо полагать, эта характеристика помогает точнее определить их место в системе образов стихотворения. Хотя не вполне ясно, кем рыбы являются относительно героя и героини, тяжелое (похотливое? яростное?) дыхание может восприниматься как указание на то, что рыбы красуются перед героиней, пытаются активно и даже озлобленно ее завоевать, предлагают себя: «…на, возьми!». Этот «человеческий» план, стоящий за «реалистичным» изображением рыб, дополняет семантическую расстановку образов: красно-золотые рыбы уподоблены мужчинам, возбужденно наблюдающим за героиней; их «мужской» эротизм противопоставляется сестринскому обычаю из следующей строфы.