«Переработанная» идиоматика сконцентрирована в начале текста – это не удивительно, поскольку в нем задаются все центральные тематические линии. Характерно, что они основаны не столько на отдельных впечатляющих и утрированно необычных образах, сколько на смещении достаточно простых и понятных идиоматических конструкций.

Например, ключевая линия света видна в выражениях, удивляющих и восхищающих своей странностью и несводимостью к привычным образам: «Свет размолотых в луч скоростей», «Весть летит светопыльной обновою», «Своими косыми подошвами / Луч стоит на сетчатке моей». Однако, взяв на вооружение описанный в нашей работе принцип, в этих строках можно увидеть модифицированные, но тем не менее узнаваемые сочетания размолоть в пыль (которое потом отыгрывается в слове светопыльный), вести прилетели, босые подошвы, косой луч, свет лежит на чем-либо, свет бьет в глаза.

Таким образом, апокалиптические, визионерские видения «Стихов о неизвестном солдате» сплетены из языка, связаны с его глубокой переработкой. Первый, базовый уровень – язык с его устойчивыми сочетаниями и уже спрятанными в них метафорами (вроде света, который может, подобно человеку, стоять на чем-либо или бить) – последовательно трансформируется во «вторичное» семантическое поле, или, говоря метафорически, в тканевую основу, по которой дальше можно точечно «вышивать».

Создав эту «общую ткань», Мандельштам дальше разрабатывает ее важнейшие мотивы и образы, лишь иногда вплетая в нее новые смысловые линии. Если использовать упомянутое в начале и безусловно продуктивное сравнение «Стихов о неизвестном солдате» с музыкальным произведением, то можно сказать, что Мандельштам вводит несколько тем и дальше сложным образом варьирует их. Новая идиоматика при этом активизируется только в отдельных «сильных местах» текста и в самом его конце.

Так, специально выделенным и в некоторой степени независимым является фрагмент о черепе, где создается новый образный ряд. Однако он предстает в обрамлении уже акцентированных тем. В свете общей семантической переработки идиоматики здесь возникает семантизация «третьего порядка», та самая вышивка по уже изготовленной ткани.

В этом фрагменте развиваются важные для всего текста темы зрения, «денежной» ценности человека («Чтоб в его дорогие глазницы / Не могли не вливаться войска»), звездного неба («Понимающим куполом яснится», «Звездным рубчиком…»), которые уже представляют собой трансформацию нормативных коллокаций (дорогие глаза, свет льется, небесный / звездный купол). В связке с этими темами вводятся и новые – тема шитья («Звездным рубчиком шитый чепец»), чаши («Чаша чаш…», «Мыслью пенится…»), а также рекурсивный образ «…сам себе снится», который для всего стихотворения становится очень существенным и заявляющим рекурсию как отдельный прием и одновременно содержательную тему. Разумеется, и этот фрагмент основан на модификации первичного языкового уровня: чистотой своих швов – чисто проведенный шов, (череп) мыслью пенится – мысль кипит.