Кроме того, ряд проанализированных случаев демонстрирует, что подчас самые темные фрагменты поэтического текста Мандельштама (например, фрагменты «Солдата…») прежде всего мотивированы языком и именно благодаря обращению к общеязыковому плану получают, как кажется, непротиворечивую интерпретацию.

Думается, что завязанность поэтики Мандельштама на языковой узус потенциально позволяет пересмотреть роль интертекстуальных построений в изучении творческого наследия поэта. Так, своего рода методологическая пресуппозиция, сформированная в доминирующем интерпретативном сообществе [Fish 1980: 171–173] исследователей – в любом непонятном месте ищи подтекст, – в свете работы Мандельштама с идиоматикой проявляет свою несостоятельность. По нашему убеждению, любое непонятное место того или иного стихотворения в первую очередь требует языкового объяснения. Во многих случаях именно такое лингвистическое толкование проясняет семантику высказывания, и необходимость в интертекстуальном плане, полностью определяющем смысл стихотворения, просто отпадает.

Конечно, это не означает, что интертекстуальный план не важен для Мандельштама, однако позволяет подчеркнуть, что в большинстве случаев претексты и реминисценции связаны с ассоциативным полем того или иного стихотворения, но никак не формируют его смысл, не «шифруют» его.

Думается, что языковой подход, таким образом, дает возможность исправить сложившийся в мандельштамоведении дисбаланс. Вместо великого шифратора литературных текстов, действующего как еще не созданный квантовый компьютер, который неясно для кого и для чего формирует такие высказывания, смысл которых без знания традиции не поддается пониманию, Мандельшам предстает поэтом, ориентированным на язык и смысл.

В самом деле, хотя его читатель, по-видимому, должен обладать некоторыми минимальными культурными и энциклопедическими познаниями для адекватного восприятия стихов, Мандельштам не отбирает читателей по принципу их эрудиции и начитанности в мировой литературе. Нет сомнений в том, что искушенный знаток и условно простой любитель поэзии по-разному прочтут один и тот же текст и он вызовет у них разные литературные ассоциации. Однако литературные ассоциации не гарантируют понимания смысла текста, более того, как показывают некоторые статьи, наоборот, они часто его затемняют (особенно если исходить из того, что без таких ассоциаций смысл текста не поддается формализации).

Установка Мандельштама прежде всего на язык в подлинном смысле слова демократична. Любитель поэзии может получать удовольствие от сложных семантических эффектов, не стараясь их структурировать и развернуто объяснить. Более требовательный читатель может пойти по пути толкования сложного смысла, и стихи Мандельштама открыты и такому подходу. В обоих случаях, однако, от читателя требуется то, чем он в большей или меньшей степени наделен с детства, – чувство языка.