– О-о! Рома, здравствуй! Смотри, сына пришел меня навестить! – это оказался Михаил Федорович, который радостно протянул руки к папе.

– Ты что тут делаешь? – ответ отца был недружелюбный, даже злой.

– Да, мы тут с товарищем гуляем. Перед ужином, – Михаил Федорович все еще держал улыбку на лице. – Мне путевку дали. В санаторий сюда, на Каменный.

– Ну, иди по своим делам, – папа даже не стал подыгрывать своему отцу, мол, он пришел его навестить.

Так, не сказав доброго слова, не попрощавшись, сын расстался с отцом и пошел дальше. Весь остаток прогулки прошел в молчании. Папа явно был раздосадован нежданной встречей. Мама долго не могла прийти в себя от услышанного и увиденного. В ее прасемье, где все любили друг друга, показать такую враждебную холодность казалось диким. Хотя она и приняла сторону мужа, но и пожалела Михаила Федоровича – видно было, что он хочет хороших отношений с сыном.

– А если прочесть без эмоций биографию Михаила Федоровича, – продолжаю я разговор с мамой, – то создается впечатление целеустремленного, трудолюбивого человека, который сделал себя сам. Из глубинки шаг за шагом вышел в люди, стал инженером, сделал карьеру. И не одну. Его жизнь три раза сбрасывала, а он снова шел в гору. Сначала до высшего руководства «Электросилы» дорос, потом в армии в войну до майора, потом, после войны работал за границей. Невзирая на страшную инвалидность.

– Наверное, так и было. Но характер тяжелый. С людьми не мог договориться по-человечески. Его и запомнили как деспота и самодура. А возможно, действительно, он был трудяга. Упорный.

– Не уметь ладить с людьми и одновременно сделать карьеру – это особое свойство.

– Кстати, вот. Вспомнила. Два раза Клавдия Петровна его спасла от гибели, даже не понимая, что она делает.

И мама рассказывает две истории. Первая произошла еще до войны.

Завод «Электросила» построил жилой дом на Лесном в так называемом Бутенинском квартале. В новом, модном тогда архитектурном стиле – конструктивизме. Михаилу Федоровичу как одному из руководителей завода выделили квартиру в этом доме. Отдельную квартиру! В тридцатые годы, когда жилищное строительство практически не велось! А жили они в большой коммуналке на Гороховой улице. Клавдия Петровна числилась там «ответственным квартиросъемщиком». Какой-никакой, но статус – командовать соседями. Вот это ее и запутало. Не захотела переезжать из центра, терять положение «главного по жилплощади»! Поругалась она с Михаилом Федоровичем – нашла коса на камень, но она оказалась гранитом. От квартиры пришлось отказаться. А среди начальства завода сложилось мнение, что он задается, не хочет с заводскими шишками жить в одном доме. Мол, указывает им на личное стяжательство, недостойное коммунистов. А тут пришла разнарядка по партийной линии на укрепление комсостава погранвойск. Ну, его под эту дудку и сбыли с глаз долой. Потом оказалось, что это его спасло: на «Электросиле» «обнаружились» японские шпионы, вся верхушка попала в мясорубку ежовских репрессий.